— Доктор, я пока похороню его. Идите поспите.
— Но…
— Никаких но! — резкий, будто механический голос обрушился на меня. — Последние три недели вы не высыпаетесь. Так что немедленно пройдите в кабинет и отдохните.
— Слушаюсь, Вой.
[27.02.2035; 05:03]
Доктор. Доктор проснитесь.
Я сильно удивился. Даже не заметил как уснул. Всё тело болело, однако с головы будто сняли чугунный котелок. Сколько было времени?
Потянулся за часами, но вдруг обнаружил, что рука, на которой они обычно висят, была пустой.
— Вой, — остатки сна почти выветрились. — Где мои часы и сколько время?
— Я сняла их и почистила. Уж больно они грязные. Да и вашей руке пора дышать, а не задыхаться.
— Знаешь Екатерина. Странно как-то, ты ведешь себя как военный, то как мама. Как это объяснишь?
— Понятие не имею о чём вы. Мы женщины, нам свойственна материнская забота. Вы желаете такого больше не видеть?
— Нет, все хорошо. Так сколько время?
— Пять часов шесть минут.
— Бог ты мой, время выдвигаться.
— Вы правда в этом уверенны? Вы еще недостаточно отдохнули после прова… Неудачной операции, — нечасто увидишь ее смущенной.
— Так точно. Не забывай, мы врачи. Наш долг помогать людям.
— Что ж, в таком случае машина готова. Спецодежда тоже.
— Отлично, Вой. Выдвигаемся сейчас же.
[27.02.2035; 06:34]
Пустыня. Выжженная огнём пустыня. А ведь раньше здесь был луг. Люди нет, война разрушила всё. Каждую неделю мы вынуждены выезжать на подобные разведки. В такие моменты медсестра Вой становится будто другим человеком. Более собранная, серьезная и… суровая что ли. Будто покрывается панцирем.
— Доктор, — спокойно начала она. — Что-то не так?
— Не волнуйтесь, всё хорошо. Хотелось бы узнать, куда сегодня едем?
— Село «Смолино». Там недавно были боевые действия. Народники одержали верх, но видимо ценой домов.
— О чём вы?
— Всё сожжено камуфляжниками, а наши революционеры даже тушить не стали.
И правда. Через лобовое стекло уже начинает виднеться дым. Сколько раз на подобных вылазках, а всегда кровь стынет в артериях. Одно дело когда кто-то гибнет на операционном столе. Таких немного, но там всего один труп на столе и всё. А тут… Кучи, нет, горы трупов. Боевики и революционеры, старики и женщины, дети…
— Приехали, — от размышлений меня оторвала Вой. — Будьте осторожнее.
— Я всегда осторожен.
— Здесь особый случай. Боевые действия были недавно и возможно… остались непрошеные гости. В общем, ходите за мной. Как поняли?
— Так точно, Вой. Тогда пошли в сторону пожара.
— Здесь везде пожар.
Знаете, если бы ад был государством, то это место его посольство. Дома всё еще горят. А трупы. Ужас просто как ими воняло. Но самое страшное, что запах именно горелой мертвечины.
— Вой, давай здесь.
Перед нами был дом формы «Н», видимо особое здание. Но что странно, я слышал… плач?
— Вой, этот дом, я пойду с правой стороны, а ты с левой.
— Принято.
Казалось, что мы спецназ, но белые халаты с красным крестом вроде довольно доходчиво объясняют наш род деятельности.
— Доктор, как слышите?
— Господь всемогущий, Вой, не пугай так!
— Прошу прощения, я добавила рации для коммуникации. Вы что нибудь видите?
— Нет, зато слышу плач. Не знаю глюки это, но я проверю.
— Будьте осторожны, возможно мы тут не одни.
— Приму к сведению, конец связи.
Несомненно, рядом ребенок.
— ПАЦАН! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ? ОТЗОВИСЬ, Я ВРАЧ.
Тишина. Какая глубокая и…
— Дядя врач. Помоги…
Какой тихий, но в тоже время громогласный голос. В пяти метрах от меня.
— Парень, где ты?
— Я под шкафом.
— Вижу. Так, я приподниму шкаф, а ты вылези. Хорошо?
— П-п-постараюсь.
Его голос звучал так тихо, но так отчетливо. Я собрался. Один, два…
— ТРИ!
Я приподнял шкаф и из под обломков показалась грязная голова, руки, туловище и наконец ноги. Передо мной лежал паренек, весь в саже и грязи, а его руки были обожжены. Действительно, мальчик 8 лет. Рост около 130 сантиметров, черные волосы с примесью пепла.
— Парень, ты меня слышишь? Как тебя зовут?
Как же он дрожал. Но от чего? Холод, боль, страх?
— С-с-сашка, — едва проговорил тоненький голосок, — Я Сашка.
— Хорошо, Сашка, хорошо. Идти можешь?
— Да. А скажите, п-п-плохой дядя ушел?
И тут ужас охватил меня полностью.
— Ч-ч-что. Какой плохой дядя?