- Виктора Сергеевича арестовали, посодействуйте, чтобы его отпустили. Произошла чудовищная ошибка.
- А у меня другие сведения, - вздохнув, сказал Литвиненко. – Это не ошибка, а преступление.
- B чём его обвиняют?
- В укрывательстве от государства сверхприбыли и неуплаты в государственную казну налогов с этой прибыли.
- Нет, это не так, все финансовые операции предприятия, которым руководит господин Крутов, вполне законные.
- Я не следователь, мне не надо объяснять суть дела, - усмехнулся Литвиненко. – Я только наместник царя в регионе, но в моей власти ужесточить или облегчить участь заключённых, и даже посодействовать об их освобождении под подписку о невыезде.
- Так сделайте это. Посодействуйте в освобождении Виктора Сергеевича.
- Я так понимаю, что это и есть цель вашего визита ко мне?
- Да. Именно об этом я и пришла просить вас.
- Госпожа Коэн, а какие у вас отношения с Виктором Сергеевичем?
- Что вы имеете в виду?
- Вы с ним спите?
- А вы всем женщинам задаёте такие бесцеремонные вопросы? – смутившись и слегка покраснев, спросила Ципора.
- Нет, только тем, которым от меня что-то нужно, и которые ради достижения своей цели готовы на многое. Многие женщины, ради спасения любимого, готовы пожертвовать собой. Так может, всё-таки, договоримся? - спросил хозяин кабинета и, присев перед Ципорой на корточки, положил ладони на её колени.
- С вами? Никогда, - смерив хозяина кабинета презрительным взглядом, сказала Ципора. - Сейчас же уберите руки с моих колен.
- Не хотите вы помочь Виктору Сергеевичу, - вздохнул Литвиненко и, поднявшись, с сожалением посмотрел на Ципору. – Мне очень жаль.
- Я обязательно помогу ему, но не таким способом. Неужели вы могли подумать, что я соглашусь на ваши условия?
- Я здесь Бог и царь, и всё власть сосредоточена в моих руках. Так что, госпожа Коэн, все ваши хлопоты, в обход меня, будут пустыми. У вас нет выбора, потому что другим способом вы ничего не добьётесь.
- Вы не царь, вы наместник царя, а ваш царь сидит в Москве. Я поеду к нему и добьюсь аудиенции у Президента, - сказала Ципора и, поднявшись с кресла, направилась к двери.
- И вы думаете, что вам это удастся? – искренне удивился Литвиненко, зная о том, как трудно попасть на приём к Президенту простому смертному. – Желаю вам удачи.
Ципора молча проследовала до двери.
- А может, всё-таки согласитесь на моё предложение? – бросил вдогонку Литвиненко, не сводя глаз с её необъятных бёдер.
Вместо ответа, Ципора показала ему вытянутый средний палец руки и, хлопнув дверью, вышла из кабинета.
- Ах ты, сучка жидовская! – крикнул, оскорблённый этим красноречивым и понятным в любой точке земного шара жестом, Литвиненко уже в закрытую дверь и, грубо выматерившись, схватил трубку телефонного аппарата...
... - Константин Дмитриевич, ты извини меня, но то, о чём ты просишь – невыполнимо.
- Почему?
- Потому что, она гражданка иностранного государства.
- А что, мало граждан иностранного государства сидят у нас в тюрьмах? Ты же сам говорил, что посадить можно любого человека.
- Здесь особый случай. Мало того, что она представитель зарубежного бизнеса в нашей стране, она, оказывается, ещё и племянница израильского консула, и сейчас эта девица направляется в Москву к своему дядюшке. Ты представляешь, какую кашу она может там заварить? Я на сто процентов уверен, что она, через своего дядю добьётся аудиенции у Ельцина, а тот, ты сам знаешь, мужик крутой и горой стоит за тех бизнесменов, которые поднимают экономику на Урале и в Сибири.
- Знаю, - недовольно поморщился Литвиненко. – Он же с Урала.
- Да, только к нему это летучее выражение - «Ты что, с Урала»? - не подходит. Он не дурак и не простачок, а свой Свердловск, то есть – Екатеринбург, любит и лелеет, как любимую женщину. А чего ты так ополчился на эту особу?
- Она оскорбила меня. Представляешь? Оскорбила представителя власти...
- Чем же это? Не дала, что ли?
- Не в этом дело, - недовольно буркнул Литвиненко, которому не очень понравилось напоминание о его фиаско. – Она может спутать мне все карты в игре против Крутова. Я даже не предполагал, что она окажется такой стойкой и не проутюжит своей большой задницей мой диван.
- А хотелось?
- Не буду скрывать, было у меня такое желание, а теперь оно возросло во сто крат. Меня задело то, что она единственная из посетительниц, которая не отметилась на диване в моём кабинете. А вообще мне нравятся умные и неуступчивые женщины, хочется именно в борьбе овладеть такой женщиной и только тогда это можно считать победой. А эти куклы, которые сами раздвигают ноги только от одного взгляда на них, мне уже порядком надоели. С ними не испытываешь никакого морального удовольствия, кроме одного - наставляешь рога их дебильным мужьям. А израильтянка оказалась не такой. Не захотела лечь под меня, да ещё и показала на прощание мне...Ну, ничего, у меня ещё есть в запасе время. Этот палец не она мне, а я ей засуну в задницу.