- Какой палец?
- Да, это я так, образно выражаюсь, - поморщившись, как от зубной боли, сказал Литвиненко. – Ладно, хрен с ней, с этой жидовкой, пусть катится отсюда в свой Израиль.
...«Верно, говорят, что от сумы и от тюрьмы не зарекаются», - грустно усмехнувшись, подумал Виктор, неторопливой походкой, проходя через тюремный двор следственного изолятора, построенного ещё в конце позапрошлого века и, как и все здания подобных учреждений построенных тогда в виде креста. Такой вот крест – самый распространённый вид тюремных построек царской России, способствовал обеспечить максимальный контроль за многочисленными, требующими постоянного пригляда, обитателями тюрем. Виктор и его сопровождающий, пожилой контролёр, пересекли двор и вошли в здание. Миновав большое количество промежуточных решётчатых дверей, Виктор и сопровождающий его контролёр вошли в мрачный, выкрашенный в ядовито-зелёный цвет, коридор. Наконец конвоир остановился возле одной из дверей, отпер её ключом и так же молча, ни проронив ни слова, закрыл её вслед за вошедшим внутрь Виктором.
На приветствие вновь прибывшего, никто из обитателей камеры не ответил. С трудом привыкая к тусклому освещению, которое обеспечивала затянутая под потолком металлической сеткой лампочка, Виктор огляделся. Камера была небольшая, рассчитанная на восемь человек. По обеим сторонам от прохода, в два ряда, и в два яруса располагались металлические койки. Судя по лежавшим на них матрасах, верхний ярус был полностью обитаем, а на нижнем – одна была свободной.
- Ты откуда, такой красивый тут нарисовался? – спросил Виктора сидевший на койке сосед. – Прикид на тебе не из дешёвых. Из «бобров», что ли?
- Ну, не из «козлов», это точно, - усмехнувшись, сказал Виктор и, уложив матрас, снял ботинки и лёг на него.
- А ты чего здесь разлёгся? – спросил сосед справа, приподнимаясь и с неприязнью посмотрев на Виктора.
- Так тут единственная свободная шконка, вот я и занял её, - невозмутимо сказал Виктор. С крайних верхних коек, как по команде, одновременно свесились две головы и стали с любопытством рассматривать наглого фраера.
- Ты кто по масти? – продолжал наседать сосед, явно настраиваясь на конфликт. – Может мне западло с тобой рядом находиться.
- Ну, так закажи себе отдельный номер-люкс, - усмехнулся Виктор.
- Это вы, суки позорные, заказываете себе номера-люкс за границей, а мы здесь в коммуналках и трущобах ютимся! – закричал кто-то с верхнего яруса, перемешивая слова с отборной бранью. - Богатеи, твари...ненавижу вас...
- Чего это с ним? – с равнодушным видом спросил Виктор соседа. – Ты, случайно, не знаешь?
- А хрен его знает, наверное, ты ему не понравился, - усмехнулся сосед, внимательно присматриваясь к Виктору. Его озадачил невозмутимый вид новичка, который вёл себя так, словно всю жизнь провёл в тюремных камерах.
- А я не баба и не *****, чтобы кому-то нравиться, - сказал Виктор.
- Так *****ами здесь запросто становятся, - сказала свесившаяся со второго яруса башка и радостно заржала.
- Ты базар фильтруй, дефективный, - не меняя тембра голоса, сказал Виктор. – А то ведь и ответить придётся.
- Перед тобой что ли, ответить? - спросил Виктора сосед, и выбросил вперёд руку, целясь кулаком новичку камеры в лицо. Виктор увернулся и неуловимым движением руки нанёс короткий удар нападавшему в горло. Тот захрипел и упав на колени в проход между коек, задёргался в судорогах. С верхнего яруса спрыгнули два молодых парня с фигурами борцов. Виктор вышел из прохода между койками, и встал спиной к двери так, чтобы держать в поле зрения всю камеру. Теснота камеры играла ему на руку, напасть на него сразу двоим не представлялось возможным, поэтому операция была поэтапной. Сначала Виктор своим "коронным" апперкотом уложил на пол одного нападающего, а потом "успокоил" ударом ноги в лицо, второго.
Пришёл в себя и появился в проходе сосед по койке.
- Ты откуда, такой крутой? – тихим голосом спросил он Виктора, всё ещё морщась от боли. – Зону топтал раньше?
- Было дело, - нехотя сказал Виктор.