Отвлекся на разговор — и нате… получите и распишитесь.
— Пожар в правом двигателе… Пожар в правом двигателе…
— Отключить и потушить!
— Включена система пожаротушения…
«Протон» словно врезался в преграду от потери скорости, его повело, но капитан быстро взял машину под контроль.
— Активировать кормовые ракеты!
— Активированы…
— Первая — пуск! Вторая — пуск!
Обе кормовые ракеты устремились навстречу севшему на хвост «шмелю», явно готовившемуся добить раненый «протон» Иннокента.
— Нате, выкуси, сволочь! — заорал Каин, увидев на радаре, как дернулся в сторону пиратский истребитель.
— Насос! Как ты?!
— Выхожу на вектор двадцать четыре — двенадцать!
— Молодец! Так держать!
Выжимая все из левого двигателя, Каин устремился наперехват перпендикулярно обозначенному курсу. Мощности явно не хватало, но делать нечего. Насос, увлекая за собой пиратский «шмель», уже вышел на нужный курс, и нужно действовать.
Вот дружественный огонек Насоса, вот метка «006».
«Она-то мне и нужна», — мстительно подумал Каин и, взяв необходимое упреждение, выдал длиннейшую очередь в режиме заградительного огня с необходимым рассеиванием, создавая непреодолимую стену между «протоном» и гонящимся за ним «шмелем».
— Расход боезапаса к ГПДК-семьсот пятьдесят — сто процентов… — отметил бортовой компьютер.
— Плевать… Ну!
Пилот «шмеля», сидевшего на хвосте у Насоса, слишком поздно заметил опасность, к тому же допустил грубейшую ошибку, что сильно подорвало его авторитет как пилота-аса в глазах капитана.
Пират, вместо того чтобы проскочить опасную зону на форсаже с минимальными повреждениями, решил отвернуть от опасной зоны. В результате чего потерял скорость и вследствие действия центробежной силы все равно попал в поле из тысяч снарядов. Пусть не в самую гущу, а лишь по краю, но десять-двадцать штук на борт схлопотал точно.
Инстинкт самосохранения. С ним почти ничего нельзя сделать, как ни вытравливай.
Повреждения для «шмеля» оказались если не фатальными, то весьма критическими, и он завертелся в плохо управляемом полете. Скорее всего, работал автопилот, пытаясь выровнять машину, потому как пилоту в такой ситуации можно только посочувствовать. Вестибулярный аппарат, наверное, просто сдох.
— Спасибо, Ригель! — тут же поблагодарил радостный Рем Даскинс. — Еще немного, и он бы меня сделал!
«Где-то еще один», — вспомнил про своего засранца Каин.
Его противник уже избавился от встречных кормовых ракет Иннокента и снова спешил в драку, на выручку своему напарнику.
— Насос! Ты куда сорвался?!
— Добью эту сволочь! Он мне все брюхо располосовал!
— Брось его! И живо ко мне! Я на одном движке, и ГПДКе жрать нечего! И если сейчас не прикроешь, то второй уделает меня, как в тире!
— Понял, Ригель, иду!
Насос все же не лишил себя удовольствия и пустил в сторону подраненной машины противника две ракеты и хорошую очередь. Что-то из этого достигло цели, и «шмель» поглотила вспышка огня. Пилот, наверняка впавший в беспамятство от перегрузок, даже не катапультировался.
Увидев, что ему предстоит драться сразу с двумя «протонами», пилот второго «шмеля» совершил единственно правильный поступок в данной ситуации — ломанулся прочь.
13
Как стало понятно в следующую минуту, пираты, не сумев достигнуть поставленной задачи, отступали, и пилот просто спешил на бегущий под прикрытием двух катеров корабль-носитель. «Центурион» его почему-то не преследовал и не обстреливал прочие суда противника.
Атакованный пиратами грузовик стоял на месте, значит, контрабордаж удался и пиратов выбили.
— Их вот так вот решили отпустить? — удивился Даскинс.
— Заложников, наверное, сумели взять и теперь прикрываются ими.
— Ясно…
Такое тоже случалось, и довольно часто. Члены экипажа не бог весть какой ценный товар, но пираты брали свое и с него.
Приятели направились к своему кораблю-носителю.
— Ригель…
— Чего?
— Меня интересует один вопрос…
— Какой?
— На чей счет запишут этого ублюдка?
— Хм-м… действительно, непростой вопрос, — согласился Каин Иннокент. — Формально его сбил ты… от твоих ракет его разорвало.
— А фактически он твой…
— Да. Пятьдесят на пятьдесят получается.
— Ох! Я сейчас подумал, что мне вполне могут убийство припаять.
— Ну… не думаю, — все же сказал капитан, и не для того чтобы успокоить напарника.
— Думаешь?
— Да. Горячка боя… потом мы не знали его реальное состояние. Может, он притворялся? Так что максимум, в чем тебя могут обвинить, так это в том, что ты не попытался его обезвредить и тем самым мы не получили языка.
— Твою мать!
— Согласен, обвинение не из самых приятных, но жить можно. И потом, мы, в конце концов, герои или кто?
— С такими-то повреждениями? — усомнился в их героичности Рем.
— Да, потрепали нас хорошо. Мастерски. Надо нам потом с тобой и этот маневр отработать. Уж очень он… изящный.
— Согласен. Но мы ушли от первоначальной темы. Чей «шмель»?
— Без понятия. Говорю же, пятьдесят на пятьдесят.
— Плохо. Жаль, что у нас не такая же система, как в Бургундии.
— А в чем разница?
— Там в схожих обстоятельствах, когда оба пилота приложили руку к уничтожению цели, всем записывают по сбитому.
— Действительно?
— Ага.
— Но, с другой стороны, это же сплошные приписки! Представь только, что к одному самолету приложилось сразу десятеро! А если посчитать все метки, то может получиться до десяти звездочек на одну цель. В итоге мы получаем обесценивание… Так что наша система лучше. Видим звездочку на борту — и точно знаем, что этот самолет сбил ты и только ты, а не группа товарищей, у коих тоже такая же звездочка.
— Тоже верно. Потому я и хочу себе вторую метку, именно за ее ценность!
«Протоны» влетели в свои ячейки, и после шлюзования они оказались на палубе. К самолетам тут же поспешили механики с баллонами различного назначения: огнетушителями и кислотными нейтрализаторами, на тот случай если вражеский снаряд пробил баки с топливом и окислителями, чтобы нейтрализовать и то и другое и не возник пожар.
Сопло правого двигателя иннокентовского «протона» щедро залили противопожарной пеной. По тому, как суетились механики, было видно, что повреждения получили многие, если не все машины первой эскадрильи.
Только тут выяснилось, что на своем месте не хватает одного перехватчика, и он явно не опаздывал.
— Волка подбили… — сказал Даскинс.
— Вижу…
— Видать, не спасся.
Каин кивнул, глядя на механиков капитана с позывным Волк. На их лицах не было никакой надежды. Они узнавали о смерти своих подопечных раньше многих.
И такое случалось. Вопрос только в том: единственная ли это потеря или вторая эскадрилья, что швартовалась через переборку с левого борта, также понесла утрату?
Во второй все обошлось, но потрепали и ее на славу. В активе же обоих подразделений оказалось два «шмеля». Не самый лучший результат, да еще с потерями. Но зато они отстояли грузовик, что тоже не всем удается.
Пилоты молча поплелись в раздевалку.
— Слушай, Ригель… — зашептал Даскинс, когда они через полчаса сидели в баре и потягивали энергетические коктейли, восполняя растраченные в бою силы. Есть при этом большинство не хотело.
Волка в баре не поминали, разве что мысленно. Сухой закон никто не отменял. Это сделают потом, когда вернутся на базу и выйдут в город, где и отметят по-настоящему в ближайшем баре.
— Ну?
— Отдай его мне, а?
— Кого? — не сразу въехал в тему Каин, посмотрев на свой едва пригубленный стакан и полностью опустошенный бокал Рема. — Ты же не любишь вишневый…