– Идете? – окликнула его Тедди с крыльца.
Они поднялись на ее этаж. Она открыла дверь и быстро прошла по комнатам, зажигая по дороге свет. Кругом был беспорядок. На низком столике стояли две полупустые бутылки виски и пепельница, с верхом заваленная окурками. Одежда валялась повсюду: на стульях, на торшере, на книжном шкафу, даже на полу. Он медленно вошел внутрь.
– Я переоденусь, – крикнула ему Тедди, входя в спальню. Краем глаза он заметил неприбранную постель, раскрытые ящики комода, еще одежду. На стене над кроватью висела большая фотография – худая ню, долговязая и костлявая, с грудями, как грушки. Он вошел в комнату, чтобы рассмотреть фото. Тедди скрылась в ванной. – Я сейчас.
На фото была она.
Верн вернулся в гостиную. Одна стена была сплошь синяя, как одно большое темное полотно. Значит, она сама красила квартиру. Повсюду на стенах были репродукции: Модильяни, Кандинский, Иеронимус Босх. Патефон с пластинками, джаз и камерная музыка. Абстрактные скульптуры с подвижными частями, целых три.
Он медленно опустился на диван, скрестил ноги. Минуту спустя Тедди вошла в комнату и остановилась у дверей, опершись о притолоку и сложив руки на груди.
– Хотите что-нибудь выпить? – спросила она.
– Нет. Я сейчас пойду. – Верн вытащил трубку и насыпал в нее табаку. Молча закурил.
– Как вам моя квартира?
– Ничего. Коврики хорошие. – Он встал и подошел к боковой стене, на которой висели китайские циновки. Оттуда можно было заглянуть в кухню. Стол был заставлен грязными тарелками, чашками и стаканами. Он сунул руки в карманы и отошел.
– Холодновато тут как-то. Может, из-за цвета. – И он пощупал джутовую ткань.
Тедди смотрела на него без всякого выражения. На ней был алый халат, подпоясанный веревочным шнуром. И шлепанцы. Она зажгла сигарету и стояла, куря, высокая и строгая в своем пламенеющем шелковом одеянии. Черты ее лица заострились, сходство с птицей усилилось, нос стал, как клюв, глаза в черных кругах запали. Она подошла к кушетке.
– Я сама красила. Стены.
– Я так и подумал.
Верн снова сел, теперь на стул у двери. Тедди раскинулась на кушетке и задрала ногу, шевеля пальцами. Оба молчали.
– Поздно уже, – сказала наконец Тедди.
Верн встал.
– Я знаю. Что ж, было приятно.
– Уже уходите?
– До встречи.
– Спасибо, что зашли.
Он подошел к двери и взялся за ручку. Тедди по-прежнему лежала на кушетке, длинная и костлявая, с темными безжизненными волосами, мокрые пряди прилипли к шее.
– Вид у вас довольно замученный, – сказал Верн.
Тедди улыбнулась.
– Слушай, малыш. Ты душка. Беги пока. Скоро увидимся.
Он рассмеялся.
– Ладно.
Он медленно спустился по лестнице и вышел на улицу. Воздух был холоден и полон жизни. Звуков не было, не считая отдаленного бормотания из какого-то бара у подножия холма.
Он сел в свою машину и поехал.
Дон Филд притопал к нему на станцию на следующий день, когда Верн закончил смену. Под мышкой он держал журнал, на нем были темные очки и спортивная рубашка.
– Приветствую, – сказал ему Верн по пути от студии к машине. – Как дела?
– Средне. Твои?
– В порядке. – Верн сел в машину. Дон остался стоять. – Тебя подвезти?
Дон немного подумал. Медленно залез внутрь.
– О’кей, – сказал он покорно.
Они влились в поток машин, везших людей с работы домой.
– Приятный вечер, – сказал Верн.
– Угу, – настала долгая пауза. Наконец Дон прочистил горло. – Как тебе понравилась Тедди?
– Кажется, неглупая.
– Угу.
Верн искоса глянул на него.
– А почему ты спросил?
– Просто так. Что-то я приустал от нее. Через какое-то время они все кажутся одинаковыми.
– Планируешь ее отпустить, а? – А сам подумал: «Ах ты, старая заносчивая горгулья!»
– Ну, жалко, конечно, терять хорошее. Но подумываю. – Он пошуршал обложкой своего журнала. – Дороговато, понимаешь ли.
– Что ж, поступай как знаешь. Ты уже большой мальчик.
– Собираешься обедать дома?
– А что?
– Да так спросил. Я, может, зайду к Джеймисону, съем французский обед.
– Неплохо.
– Ты не хочешь?
– Да нет, спасибо. – Он добавил: – Но я с удовольствием отвезу тебя туда.
Он высадил Дона напротив ресторана, а сам поехал дальше. Несколько минут спустя он был уже у себя. Остановив машину у подъезда, он выключил мотор. Не выходя, достал трубку и закурил.