3 Счастье
1250-1280
Лучшее оружие для борьбы с ересью ковали в Парижском университете. Сюда приезжали учиться прелаты всего христианского мира, университету покровительствовали епископы Скандинавии, Венгрии, Мавритании, Сен-Жан-д'Акра, Никосии, а также бывшие ученики — Папы Римские. Студенты, как и остальное городское население, встречали триумфальный кортеж, с которым после Бувинской битвы в Париж везли в клетках пленников французского короля. Король победил императора и присвоил себе титул Августа, он окончательно восторжествовал над своими соперниками. Добродетели Людовика IX усилили ореол святости, окружавший победы Капетингов. Людовик Святой выступал судьей в спорах между владетельными особами; он был владыкой Лангедока, где его именем усердствовали инквизиторы, уничтожая последние ростки ереси. Брат короля, Карл Анжуйский, правил в Провансе, Неаполе, Сицилии. Королевский трон был центром Европы. Знати всего мира он предлагал образец нового рыцарства, «благородных воинов», смелых в бою, галантных с дамами, проникнутых страхом Божиим. Очарованный рыцарь Бамберга явил миру свое лицо. Все правители христианского мира желали говорить на его языке. Вымышленный мир бретонских романов, чувственность трубадуров уступали свежим аллегориям «Романа о Розе» и его ясному видению мира. Благодаря просвещению и распространению королевской власти в середине XIII века Париж, а вместе с ним — и искусство Франции, занимали главенствующее положение.
Французское искусство покоряло новые области по мере того, как их, подобно Нормандии, Артуа или Анжу, присоединяли к королевскому домену или же они, как Шампань, Бургундия и Фландрия, признавали превосходство короля. Епископы принесли в Тронхейм, Кастилию, Франконию формы, которые за годы учения приняли как максимально соответствующие богословским построениям. Монахи орденов святого Доминика и святого Франциска сменили цистерцианцев в деле распространения нового языка искусства: Ассизская базилика, Санта-Мария-сопра-Минерва[130] в Риме были готическими церквами. Борьба с ересью разрушила множество преград, стоявших на пути распространения эстетики французских соборов. Теперь они насильственно насаждались на покоренном Юге, в Тулузе, Клермоне, а по прошествии короткого времени — в Лиможе, Нарбонне, Байонне, Каркассоне и во всех оплотах катаров. Французские скульпторы присваивали лучшее, что можно было найти в искусстве побежденных, и развивали свой успех за счет трофеев. В скульптурный декор Реймсского собора проникли формы, заимствованные у романских гробниц, маасских купелей и античных камей, копии которых изготавливали теперь в Париже. Искусствоведы задаются также вопросом о том, какую роль сыграли заимствования из греческого искусства.
В середине века в Париже, в центре торжествующей эстетики, чувствовались глубинные течения, которые начали изменять облик мира. В 1248 году были завершены основные работы в часовне Сент-Шапель, в 1250-м — закончен собор Парижской Богоматери, в 1269-м — Амьенский собор, в 1260 году завершено скульптурное убранство Реймсского собора. Не эту ли последнюю дату Иоахим Флорский в пророческом видении о судьбах человечества назвал поворотным пунктом истории? Он предсказал наступление в 1260 году третьего периода земной истории: после царства Отца, после царства Сына наступит царство Духа[131]. Люди узрят, как вечное евангельское царство, описанное в Апокалипсисе, золотой век, восторжествует над миром, когда народ Божий достигнет в радости полной нищеты. Не будет больше нужды в Церкви: человеческий род, состоя исключительно из монахов и святых, создаст новую Церковь, очищенную, духовную. Иоахимитские писания нашли повсеместное распространение, многие начали видеть в святом Франциске предтечу наступления этих светлых времен. В Парижском университете францисканский теолог Герардо да Борго Сан Донино составил комментарий к трудам Иоахима Флорского. Другой профессор, Гийом де Сент-Амур, составил чуть позднее 1250 года направленный против Иоахима трактат «Об опасностях нового времени». Он обличал нищенствующие ордена, этих лжепророков, соперников белого духовенства. Через их головы удар был направлен против их покровителя — Папы Римского.
То, что выражал Гийом де Сент-Амур, было реакцией общества на чрезмерно узкие рамки, ограничивавшие его порыв, и реакция эта проявлялась двояко. Во-первых, общество сопротивлялось тирании романской монархии и тех, кто ей служил. Папство стремилось управлять миром и держать его в своей власти. Папа Римский уже прибавил к своей тиаре второй венец с украшениями в виде цветов — корону земных владык, «знак могущества». Папа Римский утверждал, что ему по праву принадлежит перешедшая от Константина Великого верховная власть надо всем Западом. Покоренная Византия была оккупирована латинскими рыцарями. Папа Римский победил императора Фридриха II. После смерти Папы, последовавшей в 1250 году, Римская курия не назначила его преемника, положив начало значительному провалу во времени, именовавшемуся междуцарствием. Римская курия претендовала на главенство в мире. Она присвоила безграничную власть над христианским миром, требовавшую, по ее утверждению, неизбежного уничтожения губительных ересей. В 1252 году Папа Иннокентий IV разрешил инквизиторам применять пытки. Однако, и это было очевидно, репрессии принесли определенные плоды. Монсегюр[132] пал. Ни один катар не заявлял открыто о своем вероисповедании. К чему теперь была такая концентрация власти вокруг Папского Престола? Она была необходима лишь для того, чтобы способствовать осуществлению земных интересов Церкви, удовлетворять алчность кардиналов. Рим погряз в мирских искушениях, которые обличал еще святой Бернард. Церковь стала служанкой маммоны, блудницей Апокалипсиса.
Приговор папской тирании звучал в пророчествах Иоахима Флорского, в мечте о воцарении в мире Святого Духа, которое отменит необходимость в институте духовенства. В 1252 году Святой Престол запретил в Париже чтение «Вечного Евангелия». Но на юге христианского мира, в областях, вырванных из-под влияния катарской ереси, где, однако, не были искоренены ростки духа нищенства, целая часть францисканского ордена начала возмущенную проповедь против Рима, призывая следовать Poverello[134] в его полном отречении от мирских благ и отстаивать духовную свободу. Уже Людовик Святой, вернувшись из крестового похода, слышал в Йере нищенствующего монаха-проповедника, поносившего священнослужителей, живших в придворной роскоши. Был среди слушателей и Жуанвиль. Он также не терпел ханжей, но по другим причинам. Упреки в том, что он слишком богато одет, Жуанвиль считал лицемерными, и, кроме того, даже в его собственных владениях служители епископа всегда обращали правосудие в свою пользу. В укрепляющихся государствах, на которые теперь была разделена Европа, усиливалось сопротивление Римской Церкви. Так же, как итальянские коммуны, как Рим XIII века, Град Божий был разделен на изолированные и враждебные друг другу владения, крепости, откуда каждый правитель следил за противником и готовился перейти в наступление. Приближалось время великих войн. Цельность туники без единого шва, которая в символике соборов воспевалась в образе Девы Марии, представлялась теперь мифом, Небесный Иерусалим становился объектом надежд, сожалений, воспоминаний, а не пережитой реальностью. Реальностью в 1250 году была Церковь и молодая армия ее функционеров, полных рвения защищать права своего господина, от авторитета которого зависело их собственное положение. В рядах этих служителей закалилась отвага Гийома Ногаре, который вскоре от имени короля Франции наградит Папу Римского пощечиной[135]. Уже в середине XIII века каждый правитель желал быть хозяином в своих владениях и смеялся над мирскими притязаниями Римского Престола. Сам Людовик Святой, готовый служить Христу, но не Его римскому наместнику, защищавший Фридриха II, помогал своим вассалам противостоять посягательствам Церкви.
131
Иоахим Флорский в своих писаниях «Согласование Ветхого и Нового Заветов» и «Комментарии к Апокалипсису» развивал проникнутую идеями возрождения и обновления систему последовательного развития истории: эпоха Бога Отца, Ветхого Завета и подчинения людей Богу как рабов господину (от Сотворения мира до Христа), эпоха Бога Сына, Нового Завета и подчинения людей Богу как детей отцу (от Христа до 1260 г., через 70 лет после написания указанных трудов, когда должно наступить преображение мира, его обновление) и (с этого времени) эпоха Святого Духа, Вечного Евангелия и всеобщей любви. Последователи знаменитого мистика — иоахимиты — считали «Вечным Евангелием» писания самого Иоахима. В XIV в. появилось сочинение с тем же названием, но основатель учения, видимо, полагал, что Вечное Евангелие должно быть не писаным текстом, а прямым сверхчувственным познанием истины.
132
134
«Беднячок» (ит.) — прозвище св. Франциска Ассизского. Францисканцы широко использовали в проповедях, в поэзии, в житиях не только народные языки, но и простонародную лексику, обороты речи, в частности употребление уменьшительно-ласкательных суффиксов для выражения умиления.
135
Папа Бонифаций VIII вступил в затяжной конфликт с королем Франции Филиппом IV Красивым по вопросу о верховенстве Пап над светской властью и в 1303 г. отлучил короля от Церкви. Для объяснения с Папой Филипп в том же году послал в Ананьи, город в папских владениях, где тогда находился Бонифаций, своего канцлера Гийома Ногаре и знатного римлянина на французской службе Скьяру Колонну с вооруженным отрядом. В ответ на предложение отречься от престола Папа решительно отказался, и тогда Колонна (не Ногаре) ударил Папу латной перчаткой по лицу (сам он, впрочем, категорически это отрицал). Не пережив унижения, Бонифаций сошел с ума и вскоре скончался. Это послужило прелюдией к так называемому «авиньонскому пленению Пап», то есть вынужденному пребыванию резиденции Святого Престола во французском (номинально папском, но окруженном со всех сторон Францией) городе Авиньоне с 1309 по 1377 г. и политической зависимости первосвященников католической Церкви от королей Франции.