– Ну! Сопляк! Кинь еще! – глумился сумасшедший, и его желтые глаза сверкали. – Мазила!
Камень. Еще один. Еще.
Последний попал старику в живот. Тот согнулся, выкрикнул что-то резкое и тут же выпрямился.
Но у Арона уже были полные руки камней, и он бросал их, бросал, пока старик сперва просто пытался увернуться, потом – защититься руками, потом – убежать, уползти, цепляясь за стену. Арон бежал за ним, и камни летели в цель.
– Что, ворон, улететь-то не можешь? – кричал ему вдогонку Арон.
Но старик хохотал в ответ, вопил, что он Эрме-Ворон, что Арон умрет. И вся его семья умрет. И весь этот вонючий мерзкий город передохнет от чумы и проказы. Запах лисьего логова кружил голову и делал мысли смутными, нечеткими.
– Перестань! – Людо хоть и был слабее него, но с такой силой рванул Арона к себе, что тот чуть не упал. Это дало пару мгновений Эрме, и тот скрылся в темноте одного из проулков, откуда навстречу мальчишкам выскочила огромная – с собаку – крыса. Она встала на задние лапы, понюхала воздух и побежала прочь.
– Ты знаешь, что будет, если убить Эрме-Ворона? – Арон не говорил – злобно шипел. – Его силу получишь, вот что! А теперь – что? Теперь мы с носом, он сбежал, превратится в птицу – и поминай как звали.
– Может, его силу нам даст это? – Людо протянул Арону что-то небольшое, прямоугольное. Книга. Она ухмылялась кожаным переплетом, поблескивала бронзой, как воин – доспехами. Видно, старикашка потерял ее, когда улепетывал.
Эта книга долго ждала, когда ее возьмут в руки.
Когда ее прочтут.
11
– Всего три медяка! Три медяка – и вы сможете увидеть прекраснейшие и знаменитейшие башни Дарреи! Узреть Поющий фонтан и загадать желание в Древоликом лесу! Три медяка! Мост Тинно и площадь Сорока Повешенных! Три…
Пронзительные вопли уличного зазывалы липли, как грязь: хочешь отодрать, а не получается. Саадар даже головой потряс – до чего же мерзко кричал этот пройдоха! Будто по металлу скреб ногтями. Зачем платить ему деньги, Саадар не понимал: посмотреть на башни можно было и бесплатно, а в Жемчужное кольцо, где жили богатеи, без нужной бумаги не пускали. Вряд ли такая бумага имелась у этого горлопана.
Но чем ближе Саадар подходил к Застенью, где обитал, тем реже встречались такие зазывалы.
Здесь, на кривых улицах без названий, куда больше было нищих и бродяг. Они сидели у обшарпанных стен домов, завернувшись в свои лохмотья, и просили подаяние у сердобольных горожан. Некоторые выставляли напоказ язвы и нарывы, страшные гнойные раны, изжелта-красные, с запекшейся сукровицей, на которых гроздьями висели жирные мухи. Одни простирали руки и хрипели что-то неразборчивое, другие грозились концом света, третьи выли и жаловались на свою судьбу. Калеки, юродивые, бродяги – тут всем им было раздолье.
Именно здесь и начиналось Застенье: грязь, помои, уличные мальчишки с голодными и злыми глазами, старухи с отвратительными лицами, женщины в ярких обносках, выставляющие напоказ свое тело. И – могучий смрад от реки, от дубилен, от порта.
Саадар оглянулся на оставленные позади светлые улицы Бронзового и Железного колец. Не очень-то беспокоятся сановные господа о таких вот выгребных ямах, тут и стража-то лишний раз не пройдет. А вот ему выбирать не приходится – на хорошую комнату деньги еще заработать надо.
Он остановился напротив дома, где снимал угол под самой дырявой крышей.
Из полуподвального оконца кабака скудный свет падал на подгнивший деревянный настил. Внутри, в слоистом табачном дыму, пили и дрались, играли в кости и снова пили. Пьяные выкрики долетали до него, приглушенные звонким стуком дождя.
В низкий зал набилось множество разного люда, было шумно, дым стлался под потолком. В огромном очаге жарился на вертеле поросенок, истекая жиром. Могучая смесь запахов жарящегося мяса, чада, пота и немытых тел оседала сальным послевкусием на языке.
Саадар протиснулся в самый конец, где было чуть свободнее, нашел себе местечко за столом. С сожалением расстался с несколькими монетами. Хорошо хоть, еда оказалась вполне сносной, не подгорелой и не жесткой, щедро залитой чесночной подливкой – видать, мясо несвежее или вовсе не свинина, а собачатина – и то в лучшем случае…
Он ел, но краем глаза следил за тем, что творится вокруг. Слушал разговоры. Возможно, узнает чего интересное: задерживаться на стройке он не собирался. Платили там действительно скудно, и все деньги уходили на оплату комнатушки да на немудрящую еду. Саадар же надеялся на занятие более привычное – наняться в охрану или, может, вместо какого-нибудь мальчишки ввязаться в драку на шпагах или пистолетах. Но двое соседей, что орали громче остальных, обсуждали какие-то другие дела.