– Дурак! Я Арон Элберт!
– А я сенатор, – рассмеялся Саадар.
– Да хоть Многоликий! Вали отсюда! Дай пройти!
– Интересно, что же скажет госпожа. – Саадар схватил мальчишку за руку, тот дернулся, но силенок вырваться у него явно не хватало. Только смотрел – как дикий зверек, пойманный в капкан – огромными округлившимися глазами. Он не мог быть сыном госпожи Элберт – не походил на нее совершенно: рыжий, зеленоглазый. Наверное, и веснушки есть, но все лицо в грязи и царапинах, так что не разобрать.
Видно, недавно он хорошо подрался – волосы слиплись от грязи и крови, мокрая одежда – изорвана почти в клочья, несколько пуговиц держатся на честном слове. На одной ноге нет башмака. Но, кажется, одежки на нем все же не бедняцкие.
– Отпусти! – прорычал мальчишка. – Ты!.. – он задохнулся, не придумав ничего крепче «вонючего козла».
Саадар спокойно ответил:
– Если ты сын госпожи Элберт, то я как раз тут твою матушку жду. Подождем вместе?
Мальчишка снова дернулся, лицо скривилось от боли пополам с яростью. Он крикнул что-то: резкое и грубое слово на чужом языке. Тень тотчас поднялась с пола и метнулась к Саадару, и вдруг что-то ударило его прямо по темечку – как будто яйцо на голове кокнули. Что-то холодное и склизкое потекло за шиворот, засочилось по спине. Мигом онемели руки и ноги, тяжелое оцепенение не давало даже пальцем пошевелить. Как будто вогнали по самую шею в сырую холодную землю, закопали, да так и оставили там. Как в шахтах Домара – когда Саадар вгрызался киркой в твердую породу, вырубал железную руду в узкой штольне, где лишнее движение – и ляжет на тебя огромная толща земли, камня, глины…
Мысли стали неповоротливыми, тяжелыми.
Мальчишка вырвался и дернул куда-то в сторону, но гневный окрик остановил его:
– Арон!
Краем глаза он ухватил движение рядом и смог узнать в смутных очертаниях госпожу Элберт.
– Что… ты натворил?! – в ее голосе, жестком до отчаяния, звенел металл.
– Этот… он… – мальчишка мямлил в ответ, как-то сразу растеряв весь свой боевой пыл. – Он меня схватил!
Лицо Тильды Элберт вдруг стало страшным. Она то ли не верила, то ли просто не понимала, что случилось. Саадар попытался объяснить, но язык ворочался с трудом.
– Маллар всемилостивый, – пробормотала госпожа Элберт, подходя к нему. Теплый запах духов стал сильнее. – Что… что он сделал?
Заклинание стало понемногу отпускать – не такой уж и сильный, значит, мальчишка, чтобы надолго обездвижить взрослого мужчину.
– Ерунда. – Саадар попытался улыбнуться, но получилось кривовато.
– Я так не думаю. Что сделал мой сын?
Женщина смотрела на него грозно, но очертания лица почему-то плыли, как в волнах раскаленного воздуха.
– А я не понял, госпожа Элберт. Заклинанием каким-то хватил, что ли…
Тильда Элберт побледнела. И Саадар вдруг понял, что сболтнул лишнее. Он поторопился уверить ее:
– Да не боись, я привычный. А мальчонке рож… лицо кто-то расквасил хорошо. Вот он и испугался.
Рассказывать о том, как мальчишка бранился, Саадар не хотел. Он продолжал улыбаться – неловко, хотя внутри все переворачивалось при взгляде в потемневшие до черноты глаза Тильды Элберт. Глаза матери, которой невыносимо стыдно за сына. Невыносимо страшно и горько.
– Я не понимаю… Арон не имеет способности к колдовству, – тихо сказала женщина.
Саадар пожал плечами. Конечно, будь это ольмедийский колдун, так легко бы он не отделался, даже малолетние – они опасны, как сам Безликий. Хвала Маллару, мальчишка не знал своей силы, да и вряд ли хотел по-настоящему ударить. Саадар помнил, что бывает, когда колдун хочет убить. Даже слова, жеста не надо. Безо всяких красивых искорок и огня – все просто и страшно.
– Может, случайность, – заключил он.
Заклинание совсем отпустило – и Саадар прошел по веранде, разминая одеревеневшие ноги и руки.
Женщина наклонилась к мальчишке, которого крепко держала за плечо, твердо, не терпящим возражений тоном, сказала:
– Арон, извинись и иди в дом.
Мальчишка глянул на Саадара исподлобья, пробурчал что-то вроде «извини» и, отпущенный матерью, мгновенно скрылся за дверью.
– Мне очень жаль, что мой сын ведет себя как невоспитанный и грубый дикарь. Ты в порядке? – Голос Тильды Элберт бередил душу. Пытаясь отвязаться от едкого чувства, что все идет наперекосяк, Саадар махнул рукой:
– Видишь, живой я. Что там забрать-то надо? Показывай.
Госпожа Элберт протянула ему плотную папку с бумагами, потом указала на длинный ящик, стоящий у двери. Саадар запихал бумаги за пазуху.