Я гляжу на полуразодранную крысу. Подхожу к столу, открываю второй ящик снизу, где хранятся баночки со снотворным, и осторожно кладу ее в самый центр — это мой алтарь бессознательному.
22
Кабинет УЗИ гинекологического отделения Королевской больницы находится на пятом этаже, и добраться до него можно только на лифте. Мы с Диной прислоняемся к серой стенке лифта, который с грохотом ползет вверх; по пути сюда между нами чувствовалось напряжение, мы подолгу молчали, а если и разговаривали, то не касались непосредственной цели нашей поездки.
— Надо будет пройти через родильное отделение? — спрашиваю я.
— Она так сказала, — отвечает Дина, не глядя на меня.
У нее выражение лица, которое я видел, когда мы ждали механика из «Зеленого флага» на Вестбурн-парк-роуд. Лифт останавливается на втором этаже, это отделение психиатрии. Массивные металлические двери открываются, и вместе с большой группой практикантов заходит доктор Прандарджарбаш.
— Здравствуйте, — неуверенно говорит он, заметив меня и слегка вздрогнув.
— Я Габриель Джейкоби. Несколько месяцев назад я приводил к вам своего соседа, у него был каннабинольный психоз.
— Да-да, конечно, — говорит он. — Помните, Стив, я вам рассказывал про пациента с подозрением на шизофрению…
Стив, худощавый двадцатитрехлетний блондин в белом халате, с готовностью кивает, хотя глаза выдают его замешательство. Лифт отъезжает.
— Как у него дела? — интересуется доктор Прандарджарбаш.
Я пожимаю плечами.
— Сложно сказать.
Он кивает в ответ. В его глазах зажигается огонек подозрения, и он спрашивает, тыча в меня указательным пальцем:
— Подождите-ка, это же вы поучаствовали в драке в Роял Парк.
Стив смотрит на меня с интересом, возможно даже, не без уважения.
— Да, — признаюсь я, в моем голосе, как ни печально, чувствуется гордость за эту драку. — Но не бойтесь, я не собираюсь разносить эту больницу.
Он пытливо смотрит на меня, словно хочет внимательно выслушать.
— Глупость получилась, — объясняю я. — Столько всего тогда навалилось. Ник заставил меня отвезти его в больницу…
— Ник — это ваш сосед?
— Да. И он не захотел ложиться на лечение по доброй воле, вот я и вышел немного из себя. Доктор пытался меня успокоить, а я резковато с ним обошелся, а следующее, что я помню, — это когда на меня навалились дежурные.
— И чем все закончилось?
— Меня обвинили в нападении на врача.
Лифт остановился на четвертом этаже. Молодой араб в солнцезащитных очках помогает выбраться своему подопечному — бородатому старичку в кресле-каталке.
— Ну, — говорит доктор Прандарджарбаш, наклоняясь вперед и нажимая на кнопку «11», — насколько я помню, ваш визит сюда тоже не обошелся без происшествий.
— Да уж…
— Это была не его вина, — вступается за меня Дина; я думал, что ей сейчас не до того и она даже не слушает. — Что здесь, что там.
Доктор Прандарджарбаш с отвлеченным любопытством изучает ее задумчивое лицо. Лифт останавливается на пятом этаже. Мы уже выходим, когда он говорит, не переставая глядеть на свои длинные, возможно, даже с маникюром, ногти:
— Да, на буйного вы, пожалуй, не похожи. Я замолвлю за вас словечко — может, и удастся снять обвинение.
— Спасибо, — говорю я.
Пытаюсь поймать его взгляд, чтобы показать, что я действительно благодарен, но это сложно сделать на ходу, и двери уже закрываются. Я только успеваю заметить, что они со Стивом обсуждают уже что-то другое, оживленно жестикулируя.
— А Габриель — это ваш…
— Друг, — уточняю я.
При этом чувствую всю абсурдность этого определения, ведь я с Диной вытворял такое, что настоящий друг никогда бы себе не позволил. Доктор Левин — человек с обнадеживающим голосом, редкими зубами и цыганской копной седых волос — кивает головой и явно небрежным почерком записывает что-то в свой блокнот.
— Это мой постоянный партнер. Мы вместе около трех месяцев, — объясняет Дина.
— Ясно… — говорит он, не переставая писать.
Окна в кабинете закрыты шторами только наполовину, так что видны висящие в воздухе пылинки. Он отрывается от блокнота и спрашивает у меня:
— А вы на что-нибудь жаловались? Гнойники, боль при мочеиспускании, импотенция, неспецифический уретрит?
Да как вы смеете такое спрашивать?
— Нет.
— Некоторые опасные для матки бактерии могут переноситься мужчинами, и они даже не будут ни о чем подозревать…
— И… — говорю я.