— Да. Не будь как еврейский почтамт. И, — сознательно переключается она на игривый тон, — обязательно скажи мне, если вы с Диной опять пойдете ужинать.
— Да-да.
Кладу трубку. Итак, я сказал маме, что уже ужинал с Диной. То, что мне надо, находится совсем не там, где надо, — в памяти моей мамы. Осознание этого и неумение врать (вы сами все видели) приводит меня в движение. Я нажимаю кнопку быстрого вызова с надписью «Э/Б». В коридоре терракотового цвета звонит телефон.
7
Один из тысяч парадоксов бессонницы (а по большому счету, когда человек не может ночью заснуть — это уже парадокс) состоит в следующем: весь день меня преследует желание прилечь; единственное удобное положение — это когда распластаешься на диване, весь в нем утопаешь, и при этом линия тела идет параллельно линии пола (не считая головы, которую подпирает очень, очень мягкая подушка), но как только за окном темнеет и я перебираюсь в кровать, все начинает зудеть, и через восемь секунд уже каждая клетка моего тела хочет, чтобы я встал и чем-нибудь занялся.
Эти ночные конвульсии, равно как и все остальные неприятные нарушения и расстройства, связанные с этим дурацким заболеванием, сильнее всего проявляются, если на следующий день предстоит что-то действительно очень важное. В канун самых значительных событий в моей жизни все ночи были абсолютно одинаковыми. Бармицва? Глаз не сомкнул. Финальные матчи? Восемь часов с подушкой боролся. Благотворительный футбольный матч против бывших профессионалов, когда я должен был играть, не имея на то права, за команду журнала «За линией»? Четыре раза подрочил, выпил два молочных коктейля. Таким образом, ко всем важным событиям в жизни я подходил, функционируя процентов на сорок.
Завтра встречаюсь с Диной. Она согласилась со мной поужинать. Теперь я даже не уверен, что рад этому. По крайней мере, если бы она отказалась, у меня был бы шанс спастись бегством.
— Алло?
— Дина? Привет, это Габриель.
— Габ… А, брат Бена. Привет. К сожалению, их сейчас нет, они к доктору ушли.
— Неважно. На самом деле я с тобой хотел поговорить.
— Со мной?
— Ну да. Слушай, я тут думал…
Ведь сама ситуация стара как мир. Парень нервничает, волнуется, не зная, что сказать женщине, с которой он хочет встретиться. Репетиции перед зеркалом, заученный текст — все фигня. К сожалению, осознание того, что этот стереотип глубоко укоренился в культурном пространстве, не облегчает выполнение задуманного.
— …то есть ты можешь, конечно, отказаться. Просто я подумал, что тебе, может, захотелось бы сходить куда-нибудь, чего-нибудь выпить.
Повисло молчание. Дребезжание в трубке стало таким громким, что мне на мгновение показалось, будто она нажала на кнопку «режим ожидания» и я слушаю Моцарта.
Интересно, я бы так же нервничал, если бы просто приглашал ее куда-то; в смысле, если бы во время этого спектакля на заднем плане декораций не красовался портрет Элис? Если бы это были обычные отношения из серии «мальчик — девочка»?
— Э… а зачем?
— Зачем?..
Зачем? Зачем? И что она ожидала услышать? Затем, чтобы в итоге, после обычной прелюдии, призванной создать видимость того, что все не так просто, как кажется, я засунул свой половой член в твое влагалище. Понятно?
— Я просто подумал, что было бы неплохо. На меня произвело впечатление то, что ты на днях говорила о моей бессоннице.
— Правда? — явно не поверила Дина.
Похоже, она все время отвечает вопросом на вопрос. Это такая американская привычка или что-то еще? Не знаю, возможно ли это, но выглядит одновременно как способ защиты и нападения.
— Да, — ответил я с легким налетом усталости, пытаясь вложить в свой голос что-нибудь вроде: «Знаешь, если тебя это смущает…» Всегда срабатывает.
— Не скажу, что меня очень пугает перспектива сходить с тобой куда-нибудь, так что ладно, — холодно согласилась она.
— А, хорошо.
Одновременно испытываю и унижение, и непреодолимое желание закричать: «Я великолепен». Набираю в легкие побольше воздуха, чтобы быстро попрощаться.
— Я тут вчера немного перебрала, когда мы сидели с Беном и Элис. Думаю, с выпивкой на недельку завяжу.
Это судьба. Невероятно: я все равно не хотел в паб, терпеть их не могу. Но в голову ничего другого не шло. Список возможностей современной индустрии развлечений легко умещается на небольшом листке бумаги. Нет, правда, что здесь можно придумать? Скажем… четыре основных занятия? Даже три, если не считать катания на роликовых коньках.