Ей вдруг захотелось написать особую картину. Образ невесты с карты Стаса не давал покоя, но, возникая ежедневно перед её внутренним взором, видоизменился в таинственную фантасмагорию.
Девушка в свадебном платье, перед ней — зеркало в кованой оправе, в отражении — чудовищная фигура, оскалившаяся по-звериному, одетая в чёрный костюм жениха с белой бабочкой на шее. Из-за ворота пробивается уродливая шерсть, а позади виден длинный лохматый хвост — как у волка или большой собаки.
Дальше, на заднем плане, ей представлялись две реки, сливающиеся в одну — белая и красная.
— Не знаю, зачем, — сказала Лара сама себе, — это надо нарисовать. Тут есть смысл, пока не понятно, какой, но в любом случае, должно получиться красиво и интересно.
Живя одна, девушка иногда разговаривала сама с собой.
Лара отпила ещё вина. Она смотрела на лес вдали. Тени деревьев углублялись, темнели, и ей почудилось вдруг, что они движутся, оскаливаясь мордами чудовищ, но она помотала головой, чтобы стряхнуть наваждение.
— В конце концов, всё просто отлично, — улыбнулась она, — я люблю Яра, и мы будем вместе.
* * *
Проснувшись на рассвете, Лара задумчиво лежала без сна. Она вспоминала парня, с которым встречалась пару лет назад. Парень ей очень нравился, он работал в баре, у него были светлые волнистые волосы, которые он завязывал в пучок на затылке. Его звали Марк. Когда они оставались наедине, он распускал волосы, и Лара любила прикасаться к ним, зарывшись в них носом, вдыхать лёгкий ванильный запах с ароматом дыма трубки, которую он курил… Ничего не существовало в тот момент: только они вдвоём, их тела, переплетённые в страстном порыве, учащённое дыхание, стоны наслаждения, и всё пропадало, мир дрожал и падал в глубокую тьму, они летели вместе — свободно, бесстрашно. Хотелось, чтобы это длилось подольше.
Но всё когда-то заканчивается. Положив голову на обнажённую грудь Марка, она продолжала ласкать пальцами его нежную светлую кожу, а он курил свою трубку, наполняя комнату ароматом ванили.
Потом он уходил, обычно не говоря ни слова, и она не знала, когда он снова вернётся.
Она думала, что любит его, но боялась об этом сказать.
«Ты клёвый» и «Мне с тобой хорошо» — вот и все слова, на которые она решалась. Страшно было не сказать о любви, а услышать молчание в ответ. Или ещё хуже — не разделяя её чувств, он бы просто ушёл и больше не вернулся. Лара не знала, что у него в голове.
На её попытки выразить свои чувства Марк отвечал:
«Ты просто очень впечатлительная. Быстро увлекаешься».
Сейчас, на заре уходящего лета, чувствуя приближение холодов и внутренне страшась этого, Лара вспомнила почему-то этого парня. Однажды он просто перестал приходить, а она больше не бывала в том баре, чтобы не видеть его и не испытывать боли.
Тогда ей было легко это сделать, а будет ли так же легко сейчас?
Правда ли то, что она просто впечатлительная и новое увлечение пройдёт и быстро забудется? Вообще, это свойственно творческим людям.
Но что в сущности она знала о Марке? В её воображении он не был реальным человеком, а состоял из мгновений и образов, на которые она реагировала, как наркоман на свои любимые снадобья. Дым, запахи, ощущение мягкого шёлка волос и нежной кожи под пальцами, таинственность… Он ничего о себе не рассказывал. Возможно, даже имя его было ненастоящее. Лара не знала этого парня.
Но Яра — Яра она знала! Они столько часов проводили вместе за душевными беседами, она до краёв была наполнена его миром, которым он делился с ней — не бытовыми деталями, но тем, чем жила его душа: горными вершинами, родниками, далёкими лесами, по которым он любил гулять… он показывал ей свои любимые места и делился сомнениями и переживаниями на духовном пути. Он рассказывал ей свои сны… странно, но почему-то все образы его реальности были необыкновенно близки ей.
При воспоминании о нём сердце Лары забилось сильнее. Увлечение это или любовь? А может быть, всё дело в том, что они слишком много времени проводят вместе, и любой другой мужчина, находясь всегда рядом, точно так же проник бы в её мысли?
Столько вопросов, а ответов нет. И где их взять?
«К чёрту», — сказала Лара, мотая головой. Мысли утомили её. Она рывком отбросила одеяло, встала с постели и пошла на кухню заваривать чай. С чашкой в руке девушка вернулась в комнату и, отхлёбывая на ходу, начала доставать краски, кисти, палитры, поставила мольберт, закрепила холст.