И вот, в такой-то обстановке, да еще перед необходимостью поездки в Константинополь, т. е. необходимостью оставить на долгое время Киев, становится известно, что Малуша ждет ребенка. От кого? От Святослава! А Малуша – самое доверенное лицо княгини, хранительница всех ее тайн. Как должна была понимать это Ольга, как не измену ей лично? Совершено предательство – тот, кому она доверяла безгранично, это доверие обманул и стал «человеком Святослава». Тот, кого держали в разумной отдаленности от политической власти, в неведении, теперь проник в самые недра дома правительницы Руси, дотянулся до сокровенных тайн власти. Княгиня знает, как зыбко политическое равновесие, знает, как совершаются перевороты и какова участь проигравших. Реакция Ольги – гнев, отставка и опала Малуши – в такой ситуации только естественна. Ольга еще милостива, так как обычно живым из подобной ситуации не выходят. Возможно, только беременность ключницы и христианское настроение княгини сохранили ей жизнь.
Вряд ли княгиня, наложив опалу на Малушу, одарила ее вотчиной в виде села Будятина. Малуша должна была радоваться, раз попала в «жернова» между Ольгой и Святославом, что вообще осталась живой. Вероятнее всего, передана она была своей родне, а таковой был ее брат Добрыня. Маловероятно, что в живых оставался Малко Любечанин, так как ни в летописях, ни в преданиях он не появляется, очевидно, не успев себя как-то обозначить до своего ухода из жизни. О том, что род Резановичей, к которому относился Добрыня, имел вотчину из трех сел на Волыни, известно; туда и спровадили «с глаз долой» Малушу, находившуюся «в тягости». Правда, в Никоновской летописи есть намек на то, что Будятичи будто бы принадлежало непосредственно Малуше, будто бы это село она перед смертью «отдала святой Богородице», т. е. пожертвовала Церкви или, если точнее, храму Пресвятой Богородицы в Киеве, более известному как «Десятинная церковь». Вотчина, конечно, как собственность «неотторгаемая, наследуемая и безусловная», вполне может быть завещана кому угодно, однако у женщины «вотчинных прав» на Руси не имелось, следовательно, отсутствовало и право что-то завещать. Вот «пользоваться» и даже «управлять» с согласия вотчинного хозяина, каковым всегда был мужчина, женщина могла. Кстати, и сама-то княгиня Ольга была не государыней Руси, а лишь «правительницей» – такое право ей было легитимировано киевским вечем, дружинным сходом и, надо полагать, самим малолетним на тот момент Святославом. Впрочем, нельзя исключать и завещания самого Игоря Старого. Перед гибелью в Древлянской земле он перешел семидесятилетний рубеж, т. е. для того времени был глубоким стариком, а потому не мог не думать о преемственности власти. Особенно если учесть, что Русь в очередной раз находилась в крайне рискованной ситуации, оказавшись замешанной в обострившийся конфликт между Византией и Хазарией. Итак, юридически Ольга «управляла» Киевской Русью «по доверию и поручению». Надо полагать, что и Малуша селом Будятином владела на основании согласия брата. Кстати, Будятино числилось за кланом бояр Резановичей, т. е. наследников Добрыни, и в XVI веке, и, следовательно, автор «Никоновской летописи» позволил себе некоторую вольность, перенеся в X век обычаи, свойственные XVI столетию.