Накренилось.
Встряхнуло; мы выехали на поверхность.
Город примерял свои усыпанные блестками наряды и выбрасывал их за деревья Форт-Трайона. Внезапно в окне напротив что-то засверкало. Понеслись вихрем балки станции. Мы вышли на платформу. Моросил дождь. Вывеска гласила:
СТАНЦИЯ "ДВЕНАДЦАТЬ БАШЕН".
- Знал бы, что буду не один, велел бы Алексу прислать за нами машину. Я ведь не обещал ему что точно приду.
- А все-таки, удобно ли мне там появляться?
- Разве ты там не бывал до этого вместе со мной?
- Да, как-то раз было дело, - сказал я. - И все же, как по-твоему...
Он бросил на меня уничтожающий взгляд. Пожалуй, Спиннел в любом случае будет страшно рад Ястребу, притащи тот с собой хоть целую шайку настоящих чумазых бродяг, - Певцы славятся подобными проделками. Одним приличным вором больше, одним меньше - Спиннел все равно будет оставаться в тени. С одной стороны в город врезались скалы. Слева, за воротами, к первым башням подступали сады. Двенадцать громадных роскошных небоскребов угрожающе тянулись к низким облакам.
- Ястреб, Певец, - представился Ястреб в микрофон на воротах. Л_я_з_г_, тик-тик-тик, _л_я_з_г_. Мы пошли по тропинке, ведущей к нескончаемым стеклянным дверям.
Компания мужчин и женщин в вечерних туалетах выходила нам навстречу. Они завидели нас издали, три ряда дверей - не помеха. И я заметил, с каким презрением они разглядывают непонятно как пробравшегося сюда беспризорника (на минуту мне показалось, что я вижу среди них Мод в ее узком платье из выцветшей ткани, однако она отвернулась; под вуалью ее лицо было цвета жареного кофе). Один из мужчин узнал Певца и что-то прошептал остальным. Приблизившись к нам вплотную, они уже улыбались. Ястреб же обращал на них не больше внимания, чем на девиц в подземке. Но когда они отошли на приличное расстояние, он сказал:
- Один из них смотрел на тебя.
- Угу. Я заметил.
- А ты догадываешься, почему?
- Кажется, он постарался вспомнить, не встречались ли мы раньше.
- А на самом деле?
Я кивнул.
- Да, при этом там же, где мы встретились с тобой, когда я вышел из тюрьмы. Я же упоминал, что как-то раз уже был здесь.
- Н-да.
Большая часть вестибюля была устлана голубым ковром. Остальное место занимал огромный бассейн, по краю которого рядами стояли пылающие жаровни на двенадцатифутовых решетчатых подпорках. Стены с зеркалами поднимались на высоту трех этажей и увенчивались куполом. Клубы дыма рассеивались в украшенной изысканным орнаментом решетке. И на стенах причудливо извивались искаженные отражения.
Лифт сомкнул за нами свои зеркальные створки. И за все то время, что стремительно уносило вниз семьдесят пять этажей, у меня ни на секунду не появилось ощущение, что мы движемся.
Из лифта мы выбрались в сад на крыше. Тут же по камням (искусственным) искусно выложенным среди папоротников (натуральных), рассаженных по берегу ручья (вода настоящая, течение искусственное), к нам спустился очень загорелый, очень блондинистый мужчина в комбинезоне абрикосового цвета с черной манишкой и высоким воротом.
- Привет! Привет! - Пауза. - Я страшно рад, что вы все же решили прийти. - Пауза. - А я уж думал, что в самом деле не смогли.
Паузы он выдерживал явно для того, чтобы Ястребу было удобней представить меня. Тем более, прикид у меня был таким, что Спиннел мог запросто принять меня и за разносторонне образованного нобелевского лауреата, с которым Ястребу только что довелось отобедать, и за плута, чьи манеры и моральный облик повульгарней и пониже даже тех, что на самом деле мне присущи.
- Позволите взять вашу куртку? - подобострастно предложил Алексис.
А вот это уже говорило о том, что Ястреба он знает не так хорошо, как пытается всем показать. Но отдам должное, у него, похоже, хватило чуткости, чтобы по вспыхнувшим в глазах Ястреба ледяным искоркам сообразить, что самое лучшее - тут же об этом предложении забыть.
Улыбнувшись, он кивнул, - (собственно, лучшая из возможных реакций) и мы двинулись к гостям.
Первой, кого я узнал, была Эдна Сайлем; она, чуть наклонившись вперед, восседала на полупрозрачном надувном матрасике и - естественно говорила о политике. Слушатели покорно внимали. Эдна успешно борется с возрастом, - подумал я, и впрямь: тусклое серебро волос лишь облагородило ее, а медь голоса осталась медью. Разве что руки, сжимающие наполненный бокал, морщинистые и предательски немолодые, нарушали очарование. Но тем убежденнее звучали ее суждения. Успел я заметить с дюжину лиц, делающих популярными журналы, музыку, ведущего театрального критика и даже математика из из Пристона, который, как поговаривали, разработал теорию "кварков/квазаров".
Чуть в стороне - но вовсе не незаметная - стояла... - нет, назвать ее женщиной я бы не смог. Сенатор Аболафия, самый вероятный кандидат на пост президента, мать-наставница "новых фаши". Скрестив руки на груди, она внимательно слушала Эдну - та уже полностью подавила спорящих и лишь один чрезмерно уверенный в себе юноша с воспаленными подпухшими веками (похоже, он недавно вставил бифокальные линзы) решался вставить реплики в торжествующий монолог престарелой валькирии.
- Но, миссис Сайлем...
- Однако следует помнить, миссис Сайлем...
- Миссис Сайлем, я тоже интересовался статистикой и...
Впрочем, сбить Эдну с пути ему было явно не по силам.
- Вы _о_б_я_з_а_н_ы_ признать, - рокот меди в ее голосе становился все явственней и тишина вокруг сгущалась, подобно тишине моря между двумя шквалами, - что абсолютное знание обессмысливает статистику. Теория вероятности, по сути, лишь математическое выражение вашего невежества, а никак не нашего сомнительного знания.
Пока я пытался сопоставить услышанный парадокс с лекцией, прочитанной мне Мод, Эдна подняла голову:
- О, Ястреб!
Гости обернулись.
- Как я рада! Льюис, Энн!
Те, кого она позвала, подошли поближе. Еще молодые, стройные, он смуглый, она - светленькая, очень гармонирующие друг с другом, непохожие, но и похожие - как это бывает после пяти-семи лет счастливого брака. Лица их заставляли вспомнить забытое: прозрачные реки, и непроглядный лес, и ясную зарю тихого утра. Впрочем, разве не такими мы представляем Певцов? (они были мужем и женой, и в Певцы их обоих произвели семь лет назад, накануне свадьбы).
- Он все-таки с нами! - Эдна встала, вскинула руки и прогремела фанфарным раскатом, - Ястреб, тут люди спорят о вещах, в которых совсем не смыслят. Но ты-то на моей стороне?