– Готово, – доложила Анна спустя несколько минут.
– Уходим.
Вышли, нагруженные пакетами.
Тихий треск невидимого «пузыря» подействовал на спутницу как разряд тока: она едва не выронила пакет.
– Жесть! Забыла об этом!
– Мы продавливаем какое-то поле, – успокоил её Никифор извиняющимся тоном.
– Я уже поняла, просто не ждёшь ничего подобного.
– Как вы можете объяснить этот треск?
– Не люблю объяснений, объясняющих необъяснимые явления, как говорит наш главный. Пока что единственное, что приходит в голову, это следствие работы генератора Истомина. Кстати, возможно, он считал, что возникшее поле защищает квартиру от непрошеных гостей, потому и не позаботился об установлении охранной системы.
Лифт опустил пару на первый этаж.
Водитель аэрокоптера встретил их странным взглядом, в котором сочетались удивление, опасение, неуверенность и смущение.
– Что не так? – насторожился Никифор, уже представляя, что услышит в ответ.
– Боюсь уже говорить…
Никифор взял удивившуюся Анну за руку, повернул тыльной стороной ладони вверх, чтобы увидеть циферблат часов, посмотрел на свои часы, показывающие 13 часов 21 минуту.
– Сколько на ваших?
– Двенадцать двенадцать… Вас не было две минуты.
– Что происходит? – сдвинула брови женщина.
– Мы пробыли в квартире сорок минут.
– Наверно, не смотрела.
– А он утверждает, что всего две!
Глаза Анны стали большими и тревожными. Но думать быстро она умела.
– Время в квартире Истомина идёт быстрее…
– Есть и ещё один вариант, обсудим в центре. Садитесь. Паша – стрелой в офис!
Аэромобиль вонзился в небо.
Москва
Следственный комитет
Двенадцать часов тридцать минут
Анна оставила его в вестибюле здания, Никифор отдал ей найденные у Истомина диски и флешки, включая и первую, с записью статьи физика, и отправился сразу к начальнику отдела.
Баринов тоже умел думать оперативно, поэтому на просьбу следователя поставить у квартиры Истомина охрану ответил без раздумий:
– Возьми Климчука и подразделение Марина, он на дежурстве. Объясни сам, что нужно делать. Потом вернёшься и расскажешь, что происходит.
Встретившись с капитаном Мариным, выглядевшим сонным блондином-увальнем, и объяснив ему задачу, Никифор вернулся к себе в кабинет и обнаружил там Климчука, разговаривающего с кем-то по вижн-системе: на нём были очки.
– О, как раз ты мне нужен! В следующий раз оставляй записку, где тебя искать, раз на звонки не отвечаешь.
Климчук весело отмахнулся.
– Оставлю, как одна кладовщица писала: ушла, буду, когда вернусь.
Усмехнулся и Никифор:
– И что я тебя терплю? Давно надо было отсадить в общий курятник.
– Ты без меня как лошадь без всадника, – ещё больше развеселился Виктор. – Как там в песне поётся: с тобой я не могу и без тебя никак, ты самый злобный друг и самый нежный враг.
– Не путай грешное с праведным. Это песня про нормальных любящих людей, а не про голубых, на которых ты намекаешь. Командир разрешил взять тебя в аренду.
– Обалдеть! А он знает, что я и так взял дополнительное дело?
– Все претензии к нему.
– Так зачем я тебе нужен?
– Объясняю дислокацию. Вокруг этой истории со смертью физика Истомина разворачивается какой-то странный бедлам. Я думал, шеф просто перестраховывается, поручая мне расследование, всё оказалось не так просто. Это не обычное дело, каких немало случается в нашей жизни.
Климчук посерьёзнел:
– Внимательно слушаю.
Никифор быстро объяснил капитану суть происходящего.
– Сколько сейчас на твоих?
Виктор посмотрел на часы: у него были новейшие «Сейко» с чипом связи.
– Двенадцать тридцать пять.
– А на моих тринадцать сорок три. Я трижды побывал в квартире Истомина, и после каждого посещения мои часы начинали спешить.
– Жесть!
– Вот-вот, и я того же мнения.
– Я почти ноль в формулах, для меня что уравнение Шрёдинхера, что Улёта – Девита, одно сотрясение воздуха.
– Это разные уравнения, но Истомин смог дополнить Уилера интегралом Шрё…
Климчук поднял руки вверх:
– Остановись! Я всё равно не запомню. Вообще поражаюсь твоей памяти, если честно. Лично мне удаётся запомнить только то, что связано с реальными вещами, математика для меня – тёмный лес.
– Мне просто повезло, – отмахнулся Никифор. – Мой научный руководитель в те времена, когда я пытался заниматься диссером, требовал запоминать головоломные вещи, чтобы держать мозги в активном состоянии. К примеру, знаешь, чему равняется фундаментальный предел температуры для нашей Вселенной?
– Я псих, по-твоему? В голову не пришло бы запоминать.