— Я тороплю время, — сказала она. — Сейчас, пожалуй, слишком холодно для летних напитков. Но я сама полна огня, так что могу себе это позволить. Как ты думаешь?
— Воля ваша, миссис Этридж.
— Почему ты не обращаешься ко мне по имени? Шантажисты не должны держаться так официально со своими жертвами. Я же называю тебя — Мэт, и это дается мне легко. Почему же ты не можешь называть меня просто Беверли?
Я пожал плечами, потому что и впрямь не знал, что ответить. Я постарался войти в роль, но плохо понимал при этом, какие чувства к ней испытываю. Я не называл ее Беверли главным образом потому, что очень уж она этого добивалась, но такой ответ лишь вызывал новый вопрос, а не объяснял причину полностью.
Официантка принесла ее заказ. Она затушила сигарету и принялась за джин с тоником. Дышала она глубоко, ее грудь под розовым свитером трепетала.
— Мэт?
— Что?
— Я пыталась придумать какой-нибудь способ раздобыть деньги.
— Отлично.
— Но мне нужно время.
В своей игре я повторял этот ход трижды и неизменно получал один и тот же ответ. Все они были богаты, но никто якобы не мог наскрести нескольких тысяч долларов. Может, экономическое положение страны и в самом деле так ухудшилось, как пишут в газетах?
— Мэт?
— Мне нужны деньги как можно скорее.
— Неужели ты не понимаешь, сукин сын, что я и сама рада была бы отделаться от тебя побыстрее! Но я могу взять всю сумму только у Кермита, а он непременно поинтересуется, на кой черт они мне понадобились. — Она опустила глаза. — Во всяком случае, у него нет лишних денег.
— А я-то думал, что у него больше денег, чем у самого Господа Бога.
Она покачала головой.
— У него очень приличный доход, но основную часть капитала он получит только после того, как ему стукнет тридцать пять.
— И когда же произойдет это великое событие?
— В октябре. Капитал Этриджей может быть разделен лишь по достижении младшим из них тридцати пяти лет.
— А он младший?
— Да, верно. Через шесть месяцев, в октябре, он получит право распоряжаться деньгами. Я уже предупредила его, что хочу иметь свои средства, потому что не могу оставаться всю жизнь в полной зависимости от него. Подобного рода просьбу он может понять и, думаю, пойдет мне навстречу. Я не знаю, какую сумму он мне выделит, но, конечно, она будет больше пятидесяти тысяч долларов. Вот тогда я и смогу рассчитаться с тобой.
— В октябре?
— Да.
— Сомневаюсь, что вы сможете сразу распоряжаться деньгами. Такие дела без бумажной волокиты не обходятся. Понадобится еще по крайней мере шесть месяцев, прежде чем у вас в руках окажутся наличные.
— Ты думаешь, это так затянется?
— Вполне возможно. Если я уступлю вам, мне придется ждать не шесть месяцев, а целый год, а это слишком долго. Даже шесть месяцев — это чересчур. В моем положении, чтоб вы знали, миссис Этридж, и один месяц — слишком большой срок. Чертовски большой срок! Миссис Этридж, я уже говорил, что хочу уехать из города.
— Почему?
— Мне не нравится здешний климат.
— Но ведь уже весна. Впереди лучшие нью-йоркские месяцы, Мэт.
— Все равно здешний климат мне не подходит.
Она закрыла глаза, и я мог спокойно рассмотреть ее. Освещение небольшого зала — свет узких, как свечи, электрических лампочек на фоне крапчатых красных обоев — выгодно подчеркивало ее красоту. Один из мужчин встал с табурета у стойки, прихватил часть отсчитанной ему сдачи и направился к двери. На ходу он бросил какую-то фразу, и одна из женщин громко рассмеялась. Вошел новый посетитель. Кто-то сунул монету в музыкальный автомат, и Лесли Гор запела о том, что этот вечер принадлежит ей и она может плакать, если ей захочется.
— И все-таки ты должен дать мне отсрочку.
— У меня нет такой возможности.
— Почему ты торопишься уехать из Нью-Йорка? Чего-нибудь боишься?
— Того же, что и Орел-Решка.
Она задумчиво кивнула.
— Он сильно нервничал в последнее время. Это очень возбуждало меня.
— Охотно верю.
— Я была не единственной его жертвой. Он это ясно давал понять. Интересно, он передал тебе всех, кто был у него на веревочке, Мэт? Или только меня?
— Хороший вопрос, миссис Этридж.
— Да, мне самой нравится. И кто же его убил, Мэт? Кто-нибудь из этой связки?
— Вы хотите сказать, что он мертв?
— Я читаю газеты.
— Конечно. Ведь иногда там появляются и ваши фотографии.
— Да, и на этот раз мне крупно повезло. Это ты убил его, Мэт?
— Зачем бы мне это делать?
— Чтобы самому получать доход от нашей миленькой компании. Я подумала, это твоя работа. В газете сообщалось, что его выловили из реки. Признайся, ты убил его?