Воздух был таким густым, почти жидким; дышать становилось все тяжелее, а тут еще этот кашель… Радж Ахтен снова ударил его по ребрам.
А потом повернулся и начал карабкаться вверх, к основанию обсерватории, хватаясь за траву, усыпанную опавшими ягодами рябины. Вокруг башни, три раза обвивая ее, поднималась по спирали лестница. Он поднялся по ней, болезненно прихрамывая; одно плечо у него было на пять дюймов ниже другого. Наверно, лицо его оставалось таким же прекрасным, но со спины он выглядел самым обычным согбенным горбуном. Правая рука висела криво, правая нога, хоть и исцелившаяся, была короче левой.
Ордин лежал, потея от усилий, которые требовались, чтобы дышать воздухом, казавшимся густым, как мед. Трава, на которой покоилась его голова, пахла так сочно, что ему захотелось полежать на ней, немного передохнуть.
Иом и Габорн бок о бок скакали по пустоши, прокладывая путь сквозь огромную толпу. Габорн высоко поднял свой щит, держа в другой руке копье с привязанным к нему куском красной занавески с окна герцога. В центре этого обрывка ткани был приколот круг из другой, белой, что делало его похожим на знамя Орба из Интернука.
Везде на пространстве протяженностью в двадцать миль пестрели цвета Интернука. Габорн не сомневался, что Радж Ахтен отправил в дозор своих дальновидцев. Обычная тактика - во время осады рассылать во все стороны наблюдателей.
На протяжении последнего получаса голова у Габорна была занята только тем, что он непосредственно делал: гнать по равнине около двухсот тысяч коров и коней оказалось нелегкой задачей. Даже для опытных объездчиков и пастухов, не говоря уж о нем.
Эта работа осложнилась еще и из-за вмешательства неопытных парней, которые жаждали помочь, но вместо этого лишь пугали коров. Габорн опасался, что в любой момент огромное стадо может резко броситься вправо или влево, затаптывая женщин и детей, которые шли перед ним со щитами в руках, вытянувшись в длинную шеренгу, точно воины.
Однако при виде неба над Лонгмотом рука страха сжала его сердце еще сильнее. Серое, затянутое облаками небо над головой вдали, у горизонта, наливалось чернотой каждый раз, когда Пламяплеты Радж Ахтена притягивали к себе солнечный свет.
Значит, атака уже шла вовсю. Габорн опасался, что он стал причиной этого. Если бы его не удалили из Лонгмота, Радж Ахтен не напал бы на замок, а просто бежал бы оттуда в ужасе, так рассчитывал Габорн.
Во время скачки в его сознании начали всплывать полузабытые слова из какой-то древней книги. Он никогда по-настоящему не ощущал свою связь с силами Земли и, тем не менее, негромко запел древнее заклинание:
– Земля, в которую все мы ляжем, Защищает, как плащ, на ветру. Пыль, которая нас выдает. Укрывает от взгляда врага.
Габорн ужасно удивился, что именно это заклинание непрошено пришло ему на ум. Но, как бы то ни было, он вспомнил его и почувствовал, что оно соответствует данному моменту, - как будто он случайно наткнулся на ключ от почти забытой двери.
Силы земли все сильнее завладевают мной, понял он. И кем я, в конце концов, стану, неизвестно.
Беспокоясь за отца, он чувствовал, что тому грозит опасность, что она подобралась к нему совсем близко, окутывая его, точно серые одежды.
Габорн от всей души надеялся, что отец выдержит атаку. Он поднес к губам боевой рог, подул в него, и все вокруг, у кого были рога, сделали то же самое. Идущие впереди запели боевую песнь.
У Радж Ахтена, конечно, были дальновидны, но никто из них не мог сравниться с ним, никто не обладал столькими дарами зрения. Сколько именно этих даров было у него, точно не знал даже он сам. Порядка нескольких тысяч. На расстоянии сотни ярдов он мог различить прожилки на крыльях мухи, и при свете звезд видел не хуже, чем обычный человек днем. В то время, как других людей с большим количеством даров зрения солнечный свет ослеплял, Радж Ахтен, благодаря своей жизнестойкости, мог смотреть даже на солнце.
Он сразу же заметил на востоке облако пыли и понял, что приближается огромная армия.
Едва забравшись на башню. Радж Ахтен устремил взгляд на юг и на запад в надежде обнаружить признаки Виштимну, признаки того, что приближается подмога. Очень пристально, очень внимательно он вглядывался вдаль, надеясь заметить под пологом леса желтое знамя, или отблеск солнечного света на металле, или пыль, поднятую множеством ног, или пятна того цвета, для которого в человеческом языке нет специального названия - цвета разгоряченных тел.
Но даже для дальновидцев существуют пределы. Он не мог проникать взглядом сквозь стену, а в западном направлении лесная чаща стояла, точно зеленая стена, и была способна укрыть от взгляда не одну армию. Кроме того, ветер, дующий с южных пустошей, с безбрежных полей Флидса, был густо насыщен пылью и пыльцой растений, ограничивая обзор тридцатью-сорока милями.
Он долго стоял, затаив дыхание. Время не волновало его. То, что воспринималось им как "долго", на самом деле заняло не больше шести секунд. Обшарив взглядом горизонт в юго-западном направлении, он убедился, что там нет ничего. Армия Виштимну находилась еще слишком далеко.
Радж Ахтен бросил взгляд на запад и сердце у него замерло. По полям, на довольно далеком расстоянии, скакал Биннесман. Стало ясно даже, куда он направляется: уже на пределе зрения, у самого горизонта, рядом с серебряной лентой реки возносились в небо золоченые башни замка Гровермана. И от замка, направляясь сюда, маршировала армия, какую Радж Ахтену редко приходилось видеть: сотни тысяч человек.
Впереди шли копьеносцы, тысяч пять, наверно, и солнечный свет поблескивал на их щитах и шлемах. За ними - тысячи лучников и рыцарей верхом.
Они уже отошли от замка Гровермана миль на пять-семь. На таком большом расстоянии, да еще учитывая и поднятую ими пыль, разглядеть их как следует Радж Ахтен не мог. Неясно было, сколько там всего воинов, однако облако пыли из-под их ног поднялось на несколько сот футов и больше напоминало дым, всегда сопутствующий пожару.
Но даже сквозь пыль он ощущал исходящий от них жар - не жар огня, нет, но жар тысяч и тысяч живых тел.
То тут, то там над этими ордами развевались знамена разных цветов - зеленые из Лисле, серые из Северного Кроутена, красные из Интернука. Над толпой плыли рога - рогатые шлемы тысяч доблестных воинов из Интернука, известных своим умением работать боевым топором.
Это невозможно, подумал он. Пламяплет сказал, что король Интернука мертв.
Возможно, подсказал ему объятый тревогой разум, раз армия Интернука на марше.
Радж Ахтен сдержал дыхание, закрыл глаза. Внизу между деревьями свистел поднимающийся ветер, но в отдалении, перекрывая шум крови, текущей по его венам, трубили рога и из тысяч глоток вырывалась к небу боевая песнь.
Все армии Севера, понял он, вот что это такое. И все они выступили против него.
Тот посланец, который прискакал к замку Сильварреста, говорил, что король Ордин планировал это нападение не одну неделю. И что он подослал к Радж Ахтену предателя, который рассказал Ордину о форсиблях.
Радж Ахтен не поверил ему, не допуская даже мысли о том, что это правда - ведь если бы дело действительно обстояло именно так, это вторжение предвещало бы такие ужасные последствия, которые Радж Ахтен даже обдумывать не осмеливался.
Но если это все же была правда, если Ордин и впрямь уже недели назад вес так и задумал, он мог призвать королей Севера принять участие в битве.
Воинственные лорды Интернука вполне могли успеть собрать свои орды, усадить их в баркасы, чтобы они высадились на скалистых берегах Лисле, а потом повести сюда, после воссоединения с Рыцарями Справедливости из различных королевств.
Это будут не какие-нибудь простые солдаты, трепещущие от одного вида "неодолимых" Радж Ахтена.
Новый Король Земли идет, сказал старый чародей. Теперь Радж Ахтен понял, что стояло за этими словами. Охранитель Земли, вот кто сумел собрать воедино его врагов. Охранитель Земли, который и впрямь служит своему королю. "Земля отвергает тебя…"