– Витька, ты помнишь, как меня высмеивал с попугаем? Мол, ни один писатель не придумает такого попугая, чтобы он выжил в реальном мире!
– Это попугай, он живой! А материальные предметы – они проще…
– Ну, какую-нибудь лопату или кирпич привести можно, – признал Седловой. – Если автор их хорошо представляет, и описывает очень реально. Но чтобы добиться реальности столь сложного устройства, ему пришлось бы в деталях представить его работу. Так реально, как если бы он мог его собственно– ручно собрать!
– Давайте осмотрим место происшествия, – предложил Витька.
– Пойдемте, – обрадовался Седловой. – Честно говоря, я уже подумывал, не привлечь ли соответствующие органы… но ведь состава преступления нет, правда?
Мы отправились в его лабораторию.
В отделе Абсолютного Знания уже никого не было. Абсо– лютники редко задерживались сверх установленного рабочего времени, и свет дежурных ламп делал коридоры нескончаемо длинными и неуютными. Вдалеке свет горел ярче, и я немного удивился, что в отделе профессора Выбегалло кто-то, по-види– мому, еще работал.
– Сейчас, сейчас, – хлопая по карманам в поисках клю– чей, сказал Луи Иванович. – Куда же я их положил… ох, на столе ведь оставил!
Он толкнул незапертую дверь, и мы вошли.
Лаборатория Седлового напоминала слесарную мастерскую. Может быть, уши у него обрастали шерстью, но все свои стран– ные изобретения он собирал собственными руками. Здесь было светло, пахло смазкой и свежими стружками. На верстаке выси– лась немыслимая конструкция из алюминиевых трубок и стеклян– ных шаров, слегка задрапированная брезентом. Не знаю, что уж это такое было, но Седловой смутился. Однако удивительным было не это. В дальнем углу, на деревянном помосте, рядом с машиной времени, копошилась какая-то четвероногая мохнатая фигура. Вначале мне показалось, что это старый облезлый мед– ведь, и я попятился. Но уже в следующую секунду мне стало ясно, что зверь попался куда более крупный. Это был не кто иной, как Амвросий Амбруазович Выбегалло.
– А… добрый вечер, Амвросий Амбруазович… – расте– рянно сказал Луи Иванович. – Чему обязан?
Выбегалло степенно поднялся с колен и окинул нас ничуть не смущенным взглядом.
– Я тут, значится, вещичку одну потерял, – сообщил он.
– Посторонние тут часто бывают, нес па?
Седловой растерянно посмотрел на Корнеева. Витька тор– жественно поднял за ремешок часы.
– Не эту ли вещичку?
– Ма монтр! note 1 – воскликнул Выбегалло, быстро направляясь к нам. – Мои часы, так! Нехорошо, понима– ете, молодой человек! Мораль надо соблюдать!
Он ловко выхватил из рук Витьки часы и принялся, сопя, надевать их на правое запястье – на левом часы уже имелись. Получалось у него плохо, так как ремешок явно был мал, может быть, даже рассчитан на женскую или детскую руку.
– Как прискорбно, – не прекращая своих попыток, сказал Выбегалло, – что и в стенах института… Да. Корнеев ваша фамилия?
Витька позеленел, и я понял, что сейчас начнется нечто страшное.
– Амвросий Амбруазович, – быстро спросил я, – откуда такая дивная вещь? Ваше изобретение?
Выбегалло спрятал часы в карман и подпер бока руками.
– Вопрос ваш, мон шер, преждевременный и провокацион– ный. Мы его гневно отметаем. Завтра в одиннадцать ученый со– вет, приходите, любопытствуйте.
Он повернулся к Седловому и более добродушным тоном продолжил:
– Возвращаюсь к себе, значится, смотрю – ан нет часов! Жэ пэрдю note 2, не поймите превратно, ма монтр! Где, думаю? Здесь, у вас, ответ несомненен! Я-то думаю, при– ду обратно, они лежат, ждут, понимаете ли, хозяина! Ан нет!
– Товарищ Выбегалло, – ледяным голосом спросил Корнеев,
– а что вы делали в лаборатории Луи Ивановича?
Амвросий Амбруазович покосился на Витьку.
– Вопрос ваш, юноша, слабоадекватен! Позволительно его задавать товарищу Седловому, а не вам… да еще после сомни– тельной истории с часами!
Корнеев приобрел бледно-зеленую раскраску, пошел пятна– ми, и исчез. Через мгновение из коридора донеслись такие звуки, словно кто-то яростно рвал волосы из чьей-то клочко– ватой бороды. Еще через мгновение Витька странгрессировался обратно, немного успокоившийся, но в нормальную окраску так и не вернувшийся. Самым забавным было то, что звуки из кори– дора не стихли – очевидно, не удовлетворенный краткостью расправы с дублем Выбегалло, Корнеев сотворил еще и собс– твенного двойника, который эту экзекуцию заканчивал.
– Амвросий Амбруазович… мне тоже очень интересно… чем обязан вашему визиту… – слабо сказал Седловой.
– Хорошо! Мы от прямых вопросов не уходим, а достойные ответы имеем на все происки! – Выбегалло положил руку на плечо Седлового, и тот слегка присел. – Шер мой ами, Иваныч! Как вы помните, мы с вами еще в прошлом году договаривались о совместных экспериментах и использовании оборудования друг друга! С целью экономии средств и повышения производитель– ности!
– Это когда мне автоклав потребовался? – моргая спросил Седловой. – Но… я полагал, что вы будете ставить меня в известность… все-таки ценная техника…
– Ву завэ тор! note 3 – изрек Выбегалло. – Всяческим… данфан note 4, – он сверкнул в мою сторону глазами, – вы оборудование доверяете! А во мне сом– неваетесь?
– Нет, но…
– Ваше участие в моем гениальном эксперименте будет упомянуто. В том или ином разрезе, – сообщил Амвросий Амбру– азович. – Можете не сомневаться. А вот всяческую бумажную волокиту, когда она мешает нам лично, мы отвергнем как бю– рократизм и перестраховщину!
Луи Иванович часто заморгал. Похоже, человеком он был мягким и сильно комплексующим из-за собственной ушной расти– тельности.
– Да, но… – забормотал он.
Тем временем звуки в коридоре смолкли и в дверь загля– нул корнеевский дубль.
– В ушах – рвать? – спросил он.
– Конечно, – мстительно сказал Витька. Дубль исчез, и звуки возобновились, причем даже стали громче.