О том ли, наконец, что из любого правила есть исключения, и ставшее в последнее время жупелом заграничное словечко «сиквел» («продолжение») далеко не всегда означает откровен– но второсортную, коммерческую халтуру – особенно если пишет– ся такой снквел «не корысти ради», а из любви и уважения?
Так ведь обо всем об этом – и куда лучше и доходчивее ме– ня – написали в своих вступлениях авторы включенных в сбор– ник произведений, а о том, о чем умолчали они, сказал Борис Натанович Стругацкий в своем предисловии.
Тем временем дни шли, срок сдачи книги в типографию неу– молимо приближался. Я принимал редактуру, проверял корректу– ру, просматривал иллюстрации и элементы оформления, а по но– чам, тупо уставившись в по-прежнему первозданно чистый эк– ран, все пытался связать воедино ускользающие мысли. Лишь тогда, когда времени осталось совсем ничего, – пришла, нако– нец, спасительная идея, выручавшая прежде многих и многих: если не знаешь, о чем написать, пиши именно об этом.
Так родилась первая фраза этого послесловия. А затем – затем пришло в голову и название: я позаимствовал его у мно– гострадальной книги Стругацких, мариновавшейся в издательст– ве «Молодая гвардия» с 72 по 80 год. И сразу все стало пре– дельно ясно. Я понял, о чем можно, нужно и стоит писать – а именно о том, как создавалась эта книга. Книга, о которой я мечтал с самого детства. Книга, ставшая для меня своеобраз– ной «неназначенной встречей». Или, точнее, одной из.
Странным образом все узловые события –моей жизни оказа– лись связаны со Стругацкими. С полным основанием берусь ут– верждать: их творчество стало той «рукой судьбы», что безо– шибочно провела меня через минное поле случайностей*. Право слово, есть в этом что-то мистическое.
Судите сами.
Почему в то время, когда круг моего чтения – а следова– тельно, и интересов – еще только определялся, отец, который фан-
* «Рука Судьбы п поле случайностей» – так называлось мое интервью с С.Витицким в журнале «Если», 199.5, № 11-12.
тастику не очень-то жаловал, посоветовал мне прочесть именно «Отель «У Погибшего Альпиниста"» в выписываемой им «Юности», а сразу за тем – «Малыша» и «Пикник на обочине» в «Авроре»? Нет ответа. Но есть итог: круг чтения (и поисков этого чте– ния) определился сразу и очень-очень надолго.
Почему книги Стругацких, бывшие в те далекие времена большущим дефицитом, тем не менее попадали мне в руки исп– равно и с редкостной периодичностью? В итоге – миры братьев Стругацких стали для меня более реальными, нежели окружающий мир, в них я пребывал постоянно, лишь изредка покидая для дел, что называется, житейских. По мере добывания новых книг миры эти постепенно расширялись, а по мере перечитывания старых (скажем, «Понедельник» я прочел раз, наверное, пять– десят) становились все более осязаемыми.
Почему восторженное и наивное письмо кумирам, отправлен– ное в 75 году юным фэном «на деревню дедушке» (на адрес жур– нала «Аврора») не затерялось по дороге и не оказалось в ре– дакционной корзине, а было передано непосредственно Борису Натановичу, который доброжелательно – хотя и коротко – отве– тил на него? В итоге – письмо «от самих Стругацких» ощутимо подняло мой авторитет среди приятелей, учителя же стали го– раздо более терпимо относиться к тому, что во время уроков вместо формул и уравнений я пишу в тетрадке нечто совсем иное.
Позднее, когда я уже заканчивал Николаевский пединститут, «рука судьбы» продемонстрировала мне и «оборотную сторону медали»: в 84 году после полутора месяцев «бесед» в КГБ меня с треском вышибли из орденоносного Ленинского комсомола за «аполитичность и идейную незрелость», а по сути – за КЛФ «Арго», который я создал в стремлении расширить круг своего общения. Областная партийная газета «Южная правда» разроди– лась по этому поводу большой «подвальной» статьей под назва– нием «Гадкий утенок». Помимо прочих забавных обвинений было там и такое: мол, «отдельные» любители фантастики, начитав– шись «Гадких лебедей», «смотрят на мир сквозь очки ископае– мого белогвардейца». М-да. Однако нет худа без добра: с той поры я окончательно избавился от иллюзий относительно мира, в котором мне довелось родиться.
Да и в дальнейшем узловые точки на моем жизненном нуги отрабатывались «рукой судьбы» с завидным постоянством. Свое первое, как я считаю, по-настоящему профессиональное ин– тервью я взял в 87 году именно у Аркадия Натановича Стругац– кого – затем оно было напечатано в нескольких молодежных га– зетах от Симферополя до Хабаровска. А когда в 88 году я на– чал выпускать фэнзин «Оверсан» (слово для названия, кстати, тоже было почерпнуто у Стругацких), то надо же было такому случиться, что один из его номеров попал к Николаю Ютанову, писателю из Семинара Бориса Стругацкого, осваивавшему в то время профессию издателя. Результат: я перебрался из Севас– тополя в Ленинград, сам стал членом Семинара, профессиональ– но занялся редактурой и много чего с тех пор наиздавал, включая книгу, которой особенно горжусь. Нетрудно догадать– ся, что это тоже были Стругацкие – первое издание повестей «Понедельник начинается в субботу» и «Сказка о Тройке» в полном авторском варианте.
А теперь вот и эта книга – самая главная на сегодняшний день из моих «неназначенных встреч».
Впервые идея сборника произведений «по мотивам Стругац– ких» зародилась у меня, насколько я помню, весной 91 года. Надо сказать, поначалу даже мне самому эта идея показалась несколько… э-э… крамольной. Но, во-первых, я вспомнил свое детство, когда пытался дописывать полюбившиеся вещи Стругацких – крайне неумело и неизобретательно, зато искрен– не. А что, если за это возьмутся настоящие мастера? Во-вто– рых, в то время я активно изучал американский книжный рынок и убедился, что там подобные издания – дело обычное. Помимо многотомных романизации типа «Звездных войн» и многочислен– ных «коллективных романов» (американцы называют этот жанр «shared worlds»), можно привести и более достойные примеры – скажем, мемориальные антологии «Друзья Основания» и «Брэдбе– рианские хроники», в которых коллеги-писатели отдали дань уважения Айзеку Азимову и Рэю Брэдбери.