– Стоп, стоп, стоп! – прервал ее Виктор. – Во-первых, спасибо за высокую оценку. Во-вторых, налей мне еще «дайки– ри». Видишь, я сижу с пустым бокалом. В-третьих, я действи– тельно плохо разбираюсь в том, что у вас здесь творится. И, наконец, как я понял, меня ангажируют. А это очень серь– езно, девочка. Я ведь должен понять прежде всего, кто, зачем и сколько будут платить. Писатели – ужасные циники, девочка. Главный заказчик кто, папа?
– При чем тут папа?! – вспыхнула Селена. – Ты действи– тельно ничего, ничего не понимаешь.
Она вскочила, выпила залпом остаток «дайкири» и, впив– шись зубами в персик, принялась ходить по комнате.
– Папа – замечательный человек. У него много денег и большие связи. Но здесь, в городе, да и во всем округе, он не имеет реальной власти.
– Понятно, – сказал Виктор, – реальная власть принадле– жит Особой гвардии президента.
– Принадлежала, – поправила Селена, – пока она была Фе– деральным Бюро и не развалилась на восемь различных спецс– лужб. А теперь реальная власть в руках у бедуинов.
– У кого?! – Виктор чуть не выронил пустой стакан. – Нет, вот теперь ты точно должна мне сделать новую порцию, иначе я просто сойду с ума.
– Я же говорила, не поймешь, – пробормотала Селена.
В представлении Банева бедуины были некой своеобразной общиной, некой диаспорой чеченско-цыганской загадочной наци– ональности, неким масштабным явлением этнографического и на– учно-медицинского порядка, возможно, в силу всего этого они представляли собой и некую разменную карту в большой полити– ке и, безусловно, оказывали определенное влияние на жизнь города и окрестностей, но бедуины у власти – это был абсурд.
– Я не шучу, – продолжала Селена, наконец остановившись и принимаясь за коктейли. – Нам уже давно не до шуток. Ты должен понять, что происходит. Власти элементарно прохлопали тихую экспансию бедуинов. Пока президент и парламент выясня– ли между собой, кто больше украл, пока особые гвардейцы, контрразведка, департамент безопасности и все прочие спецс– лужбы делили кабинеты и обязанности, пока мы сами воевали с мусульманами в других странах, бедуины здесь взяли под конт– роль все. И что теперь может сделать папина губернская поли– ция даже с приданными ей федеральными войсками? Ничего. Они уже проиграли три войны моджахедам. Они хотят проиграть чет– вертую. Потому что бедуины – это те же моджахеды, это просто пятая колонна мусульман в нашем христианском мире. Президент со всеми своими танками и со всеми своими ищейками уже про– играл бедуинам. Вот только мы не хотим сдаваться. И отны– не мы будем решать, кому стоять у власти. Мы, ветераны Последней войны, заменим собой все эти окончательно разло– жившиеся и развалившиеся спецслужбы, армию и полицию. Они думают, что мы еще дети, что мы играем, а мы уже давно не дети, с того самого момента, как нас бросили на фронт, в са– мое пекло. Мы умеем выживать там, где даже верблюжья колючка загибается от жары и ядовитого дыма, и мы умеем убивать. И мы будем убивать, пока это будет необходимо. И мы спасем этот очумевший мир от мусульманской угрозы, мы победим беду– инов и наведем здесь порядок…
От слова «порядок» Виктор ощутил жгучую боль в затылке, и к горлу даже подкатила тошнота.
– Новый порядок? – тихо спросил он, глядя в стол.
Селена не услышала. Она увлеклась своим яростным моно– логом и была ужасно красивой в этот момент. Слушать ее боль– ше не хотелось. Хотелось только смотреть на нее. А еще – хо– телось стянуть с нее джинсовые шорты с бахромой и отшлепать негодницу по круглой аппетитной попке, а потом… Ну извест– но, что бывает потом, после того как отшлепаешь красивую девчонку по упругим ягодицам.
Виктору сделалось вдруг невыносимо жарко, словно он пил не замороженный «дайкири», а горячую водку с перцем. Еще ми– нута – и он действительно кинулся бы стаскивать шорты с этой разбушевавшейся медсестрички. Но ведь нельзя же забывать, что она еще и командир взвода спецназа, а стало быть, неза– дачливого насильника-романиста может постигнуть участь тех трех моджахедов.
– Дорогая моя, извини ради Бога, – молвил Банев, – мож– но мне пойти душ принять?
– Что? – ошарашенно замолчала Селена. – Душ? Какой душ?
– Ей было очень трудно переключиться с высоких материй на прозу быта. – У меня есть бассейн. Ты не хочешь искупаться в бассейне?
– Боже! Я и забыл про такую роскошь, – воскликнул Ба– нев. – Конечно, хочу!
Он висел у самой поверхности чистейшей голубой воды, разбросав по сторонам руки и ноги, и наслаждался забытым ощущением прохлады. За такое купание в этом безумном иссу– шенном городе можно было отдать многое. Да, Селена покупала его с размахом. И со вкусом. В этом ей трудно было отказать. Но вообще-то Виктор хорошо знал, что купить его практически невозможно, знал по опыту. При всех режимах его малодушные и самоотверженные попытки грубо продаться тем или иным властям заканчивались плачевно. Система менялась, трансформирова– лась, становилась с ног на голову, а он снова и снова оказы– вался в оппозиции к ней, снова и снова шел врукопашную на танки и с отчаянной смелостью доставал носовой платок, когда из державных уст летели в него разъяренные брызги. И если теперь он станет что-то писать по просьбе Селены, то не за прохладный бассейн и, уж конечно, не за деньги, на которые, как известно, можно ящиками покупать джин «Бифитер» и бочка– ми – маринованных миног. Если он и будет писать, то лишь по одной причине: он влюбился в эту юную предводительницу хрис– тианских боевиков, влюбился как мальчишка и готов верить ей (кому-то же надо верить!) и помогать. Верить и помогать.
– Виктор! – раздался ее звонкий голосок с веранды. – Я страшно не люблю залезать в воду в купальнике. Тебя не будет шокировать моя нагота?