Да, ее приемы обольщения были по-армейски прямолинейны, но вместе с тем было в этом вопросе и что-то наивное, детс– кое, трогательное. Виктор хотел объяснить, какое именно воз– действие окажет на него ее нагота, но передумал и сказал другое:
– Нет, девочка, шокировать точно не будет. За свою жизнь я уже видел пару раз обнаженных женщин. Я, правда, уверен, что они не были так красивы, как ты.
Селена сбежала по ступенькам и на мгновение замерла у края воды в восхитительно естественной позе. Нет, не танцов– щица на сцене, не фотомодель перед камерой – скорее дикая лань, выбежавшая из лесу на водопой. Так грациозны были ее движения, так скульптурно точны линии тела. Селена улыба– лась. Улыбалась и закатному солнцу, и прохладной воде, и Виктору улыбалась тоже, и она, конечно же, сознавала свою красоту, свое совершенство.
Радостный крик, всплеск, веер радужных брызг, и вот уже стремительное сильное русалочье тело пронеслось под ним и, вновь появившись над водой, оказалось совсем, совсем близ– ко…
Да, она была диковатой: полное отсутствие стыдливости и каких-либо комплексов. Виктору доводилось встречать таких женщин, но у тех это было от опыта, иногда профессионально– го, у Селены – просто от природы.
«Никому не отдам эту потрясающую девчонку! – подумал вдруг Виктор. – Ни красным, ни коричневым, ни зеленым, ни черным, ни бедуинам, ни этим юным спецназовцам в сафари – никому не отдам, потому что уже люблю ее, потому что она лучше их всех, вместе взятых, потому что из нее просто необ– ходимо вылепить настоящего человека… Или просто нельзя пить так много замороженного «дайкири», особенно после финс– кой ментоловой?..»
– Слушай, мы что, тюлени? – шепнул он ей в пылу необыч– ной, но очень приятной возни под водой. – Пошли наверх, я хочу тебя там, в той белой комнате…
– Я тоже, – выдохнула в ответ Селена. – Поплыли…
5
Их разбудил стук в окно. Кто-то бросил камешек, а может быть, шишку. Стекло, во всяком случае, уцелело. Потом раз– дался голос:
– Танки в городе!
Селена выскочила из постели с проворством и бесшум– ностью кошки. Уже через какое-то мгновение она стояла у ок– на, держа в руках коротенький, но очень серьезный на вид пистолет-автомат. (Под подушкой она его, что ли, держит?) Открыла стволом форточку и крикнула в предрассветный сумрак:
– Эй! Что?!
Никто не ответил. Может быть, в первый раз и не ей кри– чали.
Селена постояла секунд пять, показавшихся Виктору бе– зумно долгими, не шевелясь и напряженно вслушиваясь в тишину на улице. Потом сказала негромко:
– Началось.
И, положив автомат на кресло, принялась быстро одевать– ся.
– Что началось?! – ошарашенно спросил Виктор. – Я спать хочу.
– Собирайся, – очень жестко и коротко сказала Селена.
Это был приказ, и объяснений в ближайшее время ждать не приходилось.
Селена пощелкала выключателем: свет не зажегся. Обычное дело для дачи, подумал Виктор. Впрочем, не для такой же…
– А вот это уже совсем плохо. – Девушка держала в руках молчащую трубку радиотелефона с грустно мигающим зеленым огоньком.
– Но не могли же они все отключить! – прошипела она с необыкновенной злостью и пошла в другую комнату.
«Господи, да кто? Кто они?» – хотел спросить Виктор, но сдержался.
В соседней комнате Селена, победоносно улыбаясь, стояла в наушниках и наговаривала в микрофон портативной радиостан– ции какую-то абракадабру позывных, условных сигналов и цифр.
– Едем, – сообщила она наконец.
– Едем, – покорно согласился Виктор. – Закурить можно?
– Разумеется, хотя и не стоило бы натощак. А чуть позже мы позавтракаем.
Но еще сильнее ему хотелось выпить. Натощак. Именно на– тощак. Холодного, ничем не разбавленного джину. Он только боялся, что Эта очаровательная некурящая спортсменка, пь– ющая, как правило, только замороженный «дайкири», вряд ли позволяет себе спиртное до сиесты и наверняка осудит его. Смешно, но ему было стыдно перед девушкой.
Только уже в гараже настойчивое желание организма одер– жало победу над интеллигентским смущением, и он предложил Селене, достав из кармана любимый маленький плоский термос:
– Глотнешь?
– Что это? – спросила она рассеянно.
– «Гордонс». Из холодильника. Я больше люблю «бифитер», но на этот раз у Тэдди не было.
– Давай, – сказала Селена. – Капельку. А то даже за руль садиться тошно.
Было уже совсем светло, когда они свернули с асфальта на насыпную грейдерную дорогу. Становилось ощутимо теплее, и только что еще совсем прозрачный утренний воздух начинала заволакивать уже привычная знойная дымка.
– Куда мы едем? – поинтересовался наконец Виктор, наро– чито зевнув.
– В город. Просто я хочу проехать по шоссе, идущему от Лагеря.
– А на работу тебе туда не надо?
Виктор вдруг вспомнил, что она еще и медсестра у Голема в Лагере бедуинов. Об этом они почему-то не поговорили нака– нуне.
– На работу мне сегодня именно в город.
– А доктор Голем с утра в Лагере?
– Должен быть. А почему ты спрашиваешь? – В голосе ее появились агрессивные нотки.
– Хотелось поболтать с ним, – сказал Виктор.
– Зачем? – пожала плечами Селена. – Голем очень много знает, больше нас всех. Но очень мало говорит. Он и тебе ни– чего не скажет. Если ты хочешь узнать о бедуинах.
– Не только… Но почему ты ненавидишь бедуинов, а Го– лем любит их? Ведь он же их лечит.
– Это он тебе сказал? Лечит! Чего их лечить? Они не бо– леют.
– Н-ну… – замялся Виктор. – Так многие говорят.
– Голем их просто изучает, – сформулировала Селена. – А любит ли он их? Не знаю. Физики из лос-аламосской лаборато– рии любили атомную бомбу? Наверно, любили…
– Милое сравнение, – заметил Виктор.
– А так и получается, – сказала Селена.
– Да… но…
Он не успел ничего сказать, потому что за резким пово– ротом дороги открылся вид на шоссе, Селена резко затормози– ла, одновременно открывая дверцу и высовываясь из машины, чтобы лучше видеть происходящее, и неясный далекий гул, поя– вившийся с минуту назад и сильно приглушенный лесополосой и хорошей звукоизоляцией «ситроена», мгновенно превратился в оглушительный рев, навалившийся словно со всех сторон сразу.