План его удался лишь частично. За те секунды, пока Ко– лесо Фортуны останавливалось, лаборантка в отделе Универ– сальных Превращений уронила умклайдет на диван, инвентарный номер 1123. Результаты были катастрофические. Вода стала превращаться не в живую, и даже не в мертвую, а в дистилли– рованную. Ничего страшного в этом не было, во всяком случае, пока процесс не дошел до морей и океанов. Но шел он теперь безостановочно, ибо Колесо Фортуны стояло. В этот самый миг жизнь людей радикально изменилась. У меня, так же как у Кор– неева и еще примерно половины человечества, началась нескон– чаемая полоса невезения. У Эдика Амперяна и прочих счастлив– чиков началась бесконечная полоса удач. Бесконечная!
Я даже зажмурился от осознания этого факта. Я предста– вил, как Амперян поит меня своим гореутолителем… и он действует, я становлюсь счастливым, хоть мне и не везет. У меня ломается «Алдан» – а я доволен. У Витьки не получается простейшего превращения – он тоже счастлив. Потому что Эдик изобрел… Да что я привязался к Эдику! Человечество отныне разделилось на две категории – везунчиков и неудачников. Представив, как меня сочувственно хлопают по плечу «везунчи– ки», я не выдержал и заорал:
– Корнеев, запускай Колесо обратно! Немедленно!
– Не могу, – хмуро сказал Корнеев. – Что я, дурак, что ли? Сам знаю, надо запускать, пока магистры не узнали. Позо– ра не оберешься…
Последнюю фразу он произнес с мечтательным выражением, словно смакуя предстоящий позор.
– Почему не можешь? – я поправил очки и растерянно ог– лядел бесконечный ряд дублей. – Прикажи им, пусть толкают Колесо, со своей бесконечной силой… черт бы ее побрал!
Одно из стоящих вблизи изваяний слегка шевельнулось. Витька вперил в него грозный взгляд, и черт окаменел вторич– но.
– Глаз нет, да? Совсем слепой? – с акцентом Амперяна, но собственной грубостью поинтересовался Корнеев. – Лопнул обод у колеса, видишь?
Я подошел к Колесу и убедился, что двухметровой ширины лента действительно разделена тонкой щелью. Концы разрыва подрагивали, словно кончики стальной пружины.
– А зарастить нельзя? – шепотом поинтересовался я. – Ты же… это… умеешь. Помнишь, червонец мне склеил?
Витька грустно кивнул. И докончил свой печальный расс– каз. Оказывается, когда Колесо Фортуны остановилось, оно тут же лопнуло. Концы обода стали дергаться, носиться по залу, разбрасывая дублей и перекручиваясь во все стороны. Когда, наконец, ошалевшие от неожиданности дубли и перепуганный, а от этого грубый более, чем обычно, Корнеев поймали их, уста– новить, где левая, а где правая сторона, где верх, а где низ ленты уже не представлялось возможным. Корнеев кое-как сов– местил концы порванного обода, но уверенности в своей право– те не имел.
– Что если я его лентой Мебиуса соединил? – хмуро ска– зал он. – Что будет?
Я пожал плечами. Корнеев, слегка подпрыгивая на ободе, и светясь все более энергично, стал рассуждать:
– Может так получиться, что любая наша удача превратит– ся в неудачу. И наоборот. Или же, удачи и неудачи сольются воедино…
Увлекшись, он перегнулся назад, и, кувыркнувшись через обод Колеса, полетел вниз.
– Знаешь, Витька, – садясь для безопасности на пол, сказал я, – лучше уж соединение удач и неудач, чем сплошная невезуха.
– Невезуха, – потирая затылок, горько сказал Корнеев. – Надо это прекращать…
– Я-то зачем тебе понадобился? Рассчитать, правильно ли соединен обод? Это я и без «Алдана» скажу. Пятьдесят на пятьдесят.
– Понимаю, – неожиданно мягко признался Корнеев. – Но не могу же я сейчас сам решать, правильно ли Колесо соедине– но! Я же теперь невезучий, обязательно ошибусь!
– А я везучий? Мой совет тебе не поможет!
– Понял уже…
Мы немного помолчали, разглядывая неподвижное Колесо Фортуны. Господи, ну и дела! Что сейчас с людьми происходит! Есть, конечно, и счастливчики…
– Витька! – прозревая завопил я. – Нужно спросить у че– ловека, которому везет! Он не ошибется!
– А кому везет? – тупо спросил Корнеев. Временами он был самим собой.
– Амперяну. Точно знаю, он универсальный гореутолитель сублимировал.
– Сейчас спросим, – оживившись сказал Корнеев, доставая из воздуха телефонную трубку. Послышались долгие гудки.
– Амперян сейчас дома, я его спать отправил, – торопли– во подсказал я. Витька отмахнулся – неважно.
Трубку наконец-то взяли.
– Эдик! – громовым голосом заорал Корнеев. – Извини, что разбудил, это Сашка, дубина, настоял. Скажи только одно, и можешь вешать трубку: правильно соединили?
– Нет, – буркнул Амперян чужим со сна голосом, и пове– сил трубку. Витька небрежным жестом растворил в воздухе свою и радостно улыбнулся.
– Видишь, Привалов, получилось! Бывают и у тебя озаре– ния!
Он небрежно схватился за один край порванного обода и без всяких видимых усилий перевернул его на сто восемьдесят градусов. Интересно, а в ту ли сторону повернул?
– Корнеев… – неуверенно начал я. Но Витька не реаги– ровал. Он был сторонником разделения умственного и физичес– кого труда, так что в процессе работы думал мало, а на внеш– ние раздражители не реагировал. Двумя уверенными пассами, без всяких дилетантских заклинаний, даже не заглядывая в «Карманный астрологический ежегодник АН», Корнеев восстано– вил целостность Колеса Фортуны. Потом окинул взглядом беско– нечную, а точнее – двусторонне бесконечную череду дублей, и громко скомандовал: