— Доброе утро! — поздоровался Ив, ни к кому особо не обращаясь.
В ответ послышалось нестройное приветствие.
— Чашечку кофе, — сказал он бармену, усаживаясь рядом с таксистом.
Старик отложил салфетку и, достав из-под стойки крохотную чашку, повернулся к кофейному автомату. Таксист, потягивая пиво из большой кружки, посмотрел на Ива насмешливо.
— Из Столицы? — спросил он.
— Угадали.
— Семичасовым, — констатировал таксист.
— Опять в точку, — подтвердил Ив.
— Ищете такси.
— Вы на редкость проницательны.
Ив постарался, чтобы в его тоне почувствовался сарказм. Его всегда раздражали проницательные провинциалы.
Бармен поставил перед ним кофе и вернулся к своим стаканам.
— Голем — это кто? — спросил Ив, чтобы сменить тему.
Таксист неопределенно хмыкнул и отвернулся.
— Пророк, если угодно, сударь, — ответил бармен, взглянув на Ива слезящимися, как у больной собаки, глазами.
Сумасшедший, весело подумал Ив, а вслух спросил:
— И что же он напророчил?
— Да весь этот нынешний бардак, уж простите за резкое слово.
Ив посмотрел на старика с любопытством.
— А позвольте узнать, что в нашей благословенной действительности вы называете бардаком?
Бармен помялся, косясь на таксиста, прячущего ухмылку в пивной кружке, и, видимо, уже сожалея о начатом разговоре, но вдруг, набравшись смелости, заявил:
— Скучно у нас, сударь, нынче. Живем на отшибе, ни тебе политики, ни тебе завалящего проекта какого-нибудь, ну вроде того хотя бы, что правительство затеяло в Манипуле. А ведь о нас в шестьдесят седьмом по всему миру звон шел. — Помолчав, он добавил: — Верно старик Голем говорил: «…взойдет новый посев, каких раньше не бывало, и не будет плевел среди сплошных злаков. Но не будет и нас, чтобы насладиться новой вселенной». — Бармен поднял назидательно палец и покачал им перед носом Ива. В слезящихся глазах его, насколько возможно было различить в полутьме, взблескивало вдохновение. — Посев взошел, — заключил он, — но только там, где нас нет.
— Сударь, — обратился к Иву таксист, отставив пиво в сторонку, — если вам еще нужна машина, то я подожду. Спасибо, Тэдди, — кивнул он бармену и вышел, подхватив со стойки свой картуз.
В несколько напряженной тишине, нарушаемой лишь сухим стуком щетки уборщика, Ив не торопясь допил кофе, избегая смотреть бармену в глаза.
— Надо мною в городе посмеиваются, я знаю, — сказал Тэдди, отправляя очередной стакан под стойку. — Да только все они сопляки… Понаехали в город, когда мэрия затеяла это строительство… Я-то знаю, зачем мэрии была нужна эта Станция, — чтобы замять историю шестьдесят седьмого. Поразбежались тогда, как крысы, один Тэдди остался, так теперь вот смеются над ним, старым дураком называют…
Бармен продолжал бормотать еще что-то, но уже совсем неразборчиво. Ив собрался было расплатиться и потихоньку выскользнуть за дверь, но едва он отодвинул чашку, как Тэдди извлек из-под стойки тоненькую книжку и подсунул ее намылившемуся сбежать клиенту.
— Вот, прочтите на досуге, если взаправду интересуетесь. Всего полтинник.
Ив взял книжку и отошел к окну, чтобы взглянуть на титульный лист.
На титуле значилось:
«„Гадкие лебеди", сочинение беллетриста В. Банева».
Теперь Ив был удивлен по-настоящему: ему казалось, что он читал всего Банева, недаром дома пылилось академическое собрание сочинений; но, может, это какой-то другой В. Банев?
— Тот самый Банев, не сомневайтесь. — Голос бармена, раздавшийся над самым ухом, показался Иву зловещим. Оказывается, старик стоял у него за спиной и будто читал его мысли. — Мальчишкой рос у нас в городе, а в шестьдесят седьмом, благословенном, обретался здесь в ссылке: с Големом нашим пил, девок валял, а после — истинно свидетельствовал. Прочтите, сударь, — нигде, кроме городка нашего, не издано.
Вернувшись к стойке, Ив выложил горсть мелочи, после чего, пробормотав слова благодарности, вышел вон, едва не позабыв чемодан.
Двигатель таксомотора уже тихо взрыкивал, выбрасывая в сырой осенний воздух струю вонючего выхлопа. Таксист отобрал у Ива чемодан, уложил его в багажник, предупредительно отворил пассажирскую дверцу.