Тапир вздохнул, если начальник камеры такой худой, то, что говорить об остальных. Особенно жалко тех, кто младше тебя. На фоне маленьких худых тел их головы кажутся большими, они выглядят плачевно - грустные и истощенные.
Вот их приковали за руку цепочкой и, заставляя чеканить шаг, конвой развернул по асфальтовой дороге. Естественно с песней восхваляющей мудрость великого кронштейна Нерон ибн Хотабба. По бокам, гремя тяжелыми сапогами, маршировали надсмотрщики, между ним бегали кабацины. Еще темно и путь освещают фонарики. Было холодно, прошел дождь, и приходилось босыми ногами шлепать по студеным лужам, разбрызгивая ледяные брызги. Хорошо еще благодаря двум солнцам климат помягче - снегов и морозов не бывает. Мимо прошла колонна, таких же, как они оборванных босоногих девчонок, их отвели в сторону видимо тоже на тяжелую работу. Бедные девчурки были обриты наголо и получали по спинам не меньше хлопцев.
Тапир крикнул им.
-Держитесь красавицы! - И тут же получил сначала дубинкой, а затем и плетью по спине.
Едва не упав, он удержался и продолжил свой путь скорбей. Хотя их активно подгоняли, да и холод кусал за голые пятки, шли долго почти два часа. Если учесть что ступни были отбиты дубинками, то это большая нагрузка. Да и глотка охрипла от постоянно орущих песен. И в таком усталом состоянии их заставляли носить и стругать доски, месить бетон, выкладывать кладку. Из-за туч выплыло одно багрово-красное светило, затем другое совсем маленькое васильково-фиолетовое. Стало теплее, запели птицы, одна из них похожая цветок ромашки уселась на кромку крана, и затянула надрывную песню. У Тапира с непривычки ныла спина, и ему казалось, что он вот-вот лишиться сил.
Но открывалось второе дыхание, становилось полегче и работа текла веселее. Мальчишек пытались чередовать, после десятиминутного перерыва на обед, где им выдали такие сухие корки хлеба, что пришлось "еду" кидать в воду, их поменяли местами. Тапиру досталось месить бетон, очень тяжелое и утомительное занятие. Если до этого у него на руках были мозоли от гирь и гантель, теперь появились от лопаты. Хорошенько замесив субстанцию, он аккуратно положил ее на кирпичи. Другие выкладывали стену. Дачи у генералов госбезопасности внушительные, в три, четыре этажа, по этому трудиться надо много. Багровое "солнце" спряталось за горизонт, но фиолетовый диск ни как не хочет уходить, хотя его свет тускл. Ребята настолько устали, что уже еле движутся, даже плети не помогают. Наконец звучит сигнал отбой и их гонят назад. В этот момент тюремный барак кажется родным домом, а жесткие нары периной.
-А ты молодец. - Серж дружески хлопнул по плечу. - Выдержал с достоинством. А многие новички раскисали.
-Я и сам на пределе, еще надо дойти до "хаты".
-Ну, это мы сделаем, привычка вторая натура.
Дети-заключенные добавили шагу. В спину дул ветер, ускоряя движение. Одно только плохо опять надсмотрщики заставляют петь. И без того Нерон ненавистен, а тут хочется перегрызть ему глотку зубами.
-Ничего терпи, главное выжить иначе нас забьют. - Подбадривал Серж.
Терпи! Такое жгучее слово. А если нет, не сил, ни желания, сносить унижение.
Вот уже вдали показались ворота тюрьмы. В этот момент их встречает веселый смех и свист.
-Смотрите, "ежиков" ведут.
На улицах праздник и дети богатых задержались, подольше справляя новый год. Нарядные в красивой одежде они выгодно отличаются от нищих арестантов. В заключенных летят пустые бутылки, стреляют из хлопушек и огней петард. Тапира обжигают искры, он хочет дернуться и броситься на своих обидчиков, но мешает цепь.
Охрана смеется и даже поощряет ряженых детей на бессовестные выходки. Так продолжается пол часа.
-Эй вы, босяки! Попробуйте нас догнать.
Подбегая и выбирая малышей - так безопаснее, их бьют сапогами или стараются отдавить каблуком пальцы босых ножек.
Тапир подловил момент и ловко врезал одного толстого пацана ногой под жирный зад.
Тот подлетел и завизжал свиньей. Остальные в ответ запустили несколько десятков полных лимонада и пива бутылок. Одна угодила Тапиру в голову, другая побила коленку. Мальчишка перехватил на лету "снаряд" и точно послал в котелок. Попадание и "барчук" повержен.
Охрана поняла, что заходит слишком далеко, вмешалась. Энергично, но аккуратно отгоняя одних детей и зверски избивая других. Досталось и Тапиру, ему едва не сломали ребра, а на лысой голове опять вздулись новые шишки. Потом их подняли и погнали в камеру, продолжая пинать по дороге.
Тапир добрался до нар чуть живой, на сей раз им даже не дали поужинать. Повалившись, он, как и большинство детей сразу уснул. Снов на сей раз, практически не было, насколько велика, накопившаяся усталость.
Лишь один Серж задержался и грустным взглядом скользил по нарам.
-Неужели вот так придется маяться всю жизнь? Это хуже смерти!
Мальчик кулаком протер, свежую набитую шишку. Затем свернулся калачиком, и погрузиться в сон.
На следующий день их опять погнали на работу. На сей раз, стремясь поскорее закончить стройку, их просто приковали на ночь наручниками и оставили ночевать в силосной яме с теплым навозом. Впрочем, это мало отличалось от камеры и привычные к суровому быту мальчишки перенесли и это. Так прошла неделя, затем другая - Тапир постепенно привыкал к работе, хотя все тело и руки и ноги ныли, боль постепенно притуплялась. Спустя две недели их вновь загнали в камеру, небрежно обмыв холодным душем. Едва только мальчишки уснули, как к ним ввались надзиратели. Схватив Тапира, они поволокли его на допрос.
Кабинет следователя был просторен, пластиковый пол выкрашен в красный цвет. Мальчишку вели очень грубо, вывернув локти, а по пути так врезали дубинкой, что ребенок посинел, притих и потерял сознание. Посадив в пластмассовое с железными разъемами кресло его, приковали, зажав руки и ноги - титановыми наручниками, при этом сняв робу, хлопнули по щекам - глаза открылись. Следователь суховатый мужичок в синем халате и зеркальный очках ласково спросил.