— Нет, я ведь не волшебник.
Они переговаривались едва слышным шепотом, тем не менее Шон наконец прервал их, сказав:
— Ну все, довольно болтать. Теперь сохраняем полную тишину.
Дальше они двигались в полном молчании. Лес вокруг них просто поражал удивительным разнообразием.
Здесь росло около сорока разновидностей комбретумового дерева, хотя в сущности лес комбретовым не был, так как в нем произрастало и множество других пород деревьев. Все деревья отличались разным цветом коры и текстурой древесины. Ветви одних оголила зима, другие же были увенчаны густыми кронами с мириадами оттенков зеленого, золотого, оранжевого и киновари.
Временами лес окружал их со всех сторон, а потом всего через какое-то мгновение они оказывались на открытом месте, откуда открывался вид на далекие холмы и странной формы горы, на покрытые травой просторы. Трава кое-где была выжжена, и из-под слоя пепла пробивались молодые побеги.
Свежая поросль травы привлекала стада антилоп. Грациозные создания с длинными кривыми, как сабли, рогами паслись прямо на открытом месте, изгибая гордые шеи, похожие на шеи чистокровных арабских скакунов. Чепраки их были угольно-черными, а подбрюшья — снежно-белыми.
Поднимая облачка серовато-черной пыли, по выгоревшей земле бродили тростниковые козлы с вопросительно торчащими вперед рогами и белыми пушистыми хвостиками, зебры, которые на таком расстоянии казались не полосатыми, а однотонно серыми, антилопы гну с высокомерными римскими носами и клочковатыми бородами, бесцельными кругами гоняющиеся друг за другом, как клоуны на арене цирка.
Пока лев не начал охоту, животные, являющиеся его естественной добычей, ведут себя на удивление доверчиво и часто просто стоят и смотрят на своего смертельного врага, прогуливающегося в каких-нибудь пятидесяти ярдах от них. Похоже, точно таким же образом они почувствовали, что эта группа людей не представляет для них ни малейшей угрозы, поэтому подпустили их почти вплотную, только потом ленивой трусцой отбежали подальше. Клодия пришла в такой восторг, что практически забыла об усталости даже после четырех часов быстрой ходьбы по пересеченной местности.
В ложбине между двумя холмами они обнаружили небольшое озерцо. Вода в нем застоялась, позеленела, и со дна то и дело всплывали и лопались пузырьки газов от гниющих на дне водорослей, но старый слон здесь явно пил и оставил на берегу кучу губчатого желтого навоза.
— Устраиваем привал на десять минут, — объявил Шон. — Теперь можете попить. — Он взглянул на Клодию. — Только постарайтесь не делать больше двух глотков, если только не рискнете попробовать вот этого. — Он указал на мутную воду пруда, и Клодия брезгливо сморщилась.
Он оставил ее сидящей рядом с отцом и отошел к стоящему поодаль Матату.
— В чем дело? — спросил он. За двадцать лет он буквально научился читать мысли маленького африканца. Матату покачал головой, и морщинки на его лице печально собрались в кучку.
— Что-то не так, — наконец сказал Матату. — Слон явно чем-то расстроен. Идет то туда, то сюда. Бежит быстро, но определенной цели у него как будто нет. Ничего не ест и торопится так, будто земля жжет ему ноги.
— И что же с ним, по-твоему, Матату?
— Понятия не имею, — признался тот. — Но мне это не нравится, бвана.
Шон вернулся к сидящей на берегу пруда Клодии.
— Давайте-ка посмотрим ваши ноги. — Он заметил, что на протяжении последнего часа она немного прихрамывала.
— Вы это серьезно?
Она хотела было скептически улыбнуться, но он уже положил одну ее ногу себе на колени, расшнуровал ботинок, стянул его, а затем и носок. Ступни ее были такими же длинными и изящными, как и руки, но кожа оказалась более нежной, а над пяткой виднелось яркое красное пятно. Такое же пятно обнаружилось и на суставе большого пальца. Шон протер намечающиеся мозоли пропитанной спиртом ваткой. Ему доставляло какое-то интимное, чувственное удовольствие ухаживать за этими великолепной формы ногами, однако вслух он сурово заметил:
— Больно небось, да? Не нужно строить из себя героиню — еще несколько миль, и у вас вздуются волдыри размером с виноградную гроздь, а у нас на руках окажется калека.
Он похлопал по натертым местам.
— Смените носки, — велел он. — А в следующий раз, как только станет больно, немедленно скажите.
Она послушно переобулась, и они снова двинулись в путь.
Незадолго до полудня след снова сменил направление — на сей раз на восток.
— Мы сократили разрыв на час или два, — шепнул Шон Капо. — Но Матату это не нравится, да и мне тоже. Он ведет себя как-то странно, явно напряжен и теперь направляется прямо к мозамбикской границе.
— Думаешь, он нас учуял? — встревожился Капо, но Шон отрицательно покачал головой.
— Исключено — ведь мы на много часов позади него.
В полдень они сделали еще один привал, отдохнули и перекусили, а когда снова двинулись дальше, то, не пройдя и мили, оказались в маруловом лесу. Спелые желтые плоды буквально устилали землю под деревьями, и старый слон не устоял перед искушением. Похоже, он пасся там довольно продолжительное время — часа три, не меньше, — наедаясь до отвала, и только после этого снова двинулся на восток, как будто внезапно вспомнив о назначенной встрече.
— Что ж, по крайней мере, это дает нам преимущество еще в три часа, — заметил Шон, хотя при этом хмурился. — Мы всего в десяти милях от мозамбикской границы. Если он перейдет ее, то мы его потеряли.