Повернулся к Могуте.
— Давай с ними, я задержусь. Веди пока вдоль Дона, а дальше — посмотрим.
Ближник понятливо кивнул и дал шпоры скакуну. Остальные рванули следом. С места вскачь, выбрасывая из-под копыт куски черной земли с пучками ковыля. Степная гонка началась.
Сам боярин остался на месте вместе с сакмогоном-дозорным, поджидая пятерку, прикрывающую хвост отряда. Кони, верховые и заводные, отошедшие от скачки, наклонив головы, начали выбирать в пожелтевшей, выбитой лошадиными копытами траве, побеги посвежее и позеленее. Вскоре из-за увала показалось четверо всадников, несшихся во весь опор. Ратьша поднял руку, подзывая дозорных. Подскакав, те резко осадили коней в нескольких шагах. Разгоряченные скакуны, роняя пену с удил, плясали, норовя подняться на дыбы. Старший, немного успокоив своего жеребца, подъехал вплотную, стремя в стремя.
— Рассказывай, — велел Ратислав.
Тот провел пятерней по лицу, размазывая пыль, смешанную с потом, откашлялся, рассказал, переводя дыхание:
— Мы подпустили их поближе, чтобы рассмотреть и счесть. Это татары, не половцы, или кто еще. Не меньше трех сотен. У каждого по четыре заводных коня. Тяжеленько будет уйти от них.
Да, и в самом деле. У русичей только по одному заводному. Пусть еще по одному, если взять из угнанного табуна побитых татар. Все равно мало для такого расстояния — три коня выдохнутся быстрее, чем пять.
— Сейчас они далеко? — задал следующий вопрос боярин.
— Мы их подпустили совсем близко. Меньше чем на версту. Чтобы рассмотреть и посчитать. Потом уходили вскачь. А они идут рысью. Мыслю, оторвались верст на пять.
— Не заметили вас?
— Не должны. Уходили по балке, потом промеж холмов.
— Значит, пока идут по следу. Это хорошо — особо не разгонятся.
Сакмогон согласно кивнул. Шли выбитой степной дорогой. На ней не враз отличишь одни следы от других. Вот только свежий лошадиный навоз со старым не спутаешь, а его две с лишним сотни лошадей отряда оставляют за собой изрядно. Пока доберутся до этого места, все равно, будут идти не слишком быстро, а тут, увидев по следам, что русичи начали гнать коней, тоже прибавят ходу — догонять-то надо.
— Ладно, двинулись, — скомандовал Ратислав. И шестерка всадников поскакала вслед за ушедшим далеко вперед отрядом.
К полудню следующего дня татары сократили расстояние между собой и русичами до четырех верст — сказалось преимущество в заводных лошадях. Да еще Ратислав пытался запутать след. Степная дорога здесь у излучины Дона была широка. Вернее, здесь сливалось несколько дорог и шли они одна возле другой в версте-двух. Дороги раздваивались, ветвились. Некоторые сворачивали в сторону. Вот на такие ответвления русичи и сворачивали. Не вышло. Преследователи оказались поднаторевшими в таких играх и на уловки Ратьши не поддавались. Только коней притомили, да дали приблизиться к себе татарам. Теперь их догоняли не по следу — навзрячь.
К вечеру русский отряд прекратил петлять и понесся по прямой на закат, куда вела основная дорога. Большую часть ночи гнали коней, стараясь оторваться подальше, благо, погода стояла ясная, а ночь была лунная. Но татары тоже встали на ночлег только под утро, видно, когда уж начали валиться изседел. Увидев у окоема загоревшиеся огоньки костров, ставших на привал преследователей, остановил своих людей и Ратислав. Расседлали лошадей. Развели костры, сварили и быстро, обжигаясь, выхлебали кулеш. Напились студеной воды из родника, бьющего на дне заболоченной балки. Потом попадали на потники и провалились в сон. Двое дозорных, сменяясь каждый час, караулили татар со стороны их стана. Три пары стерегли подступы к лагерю еще с трех сторон на расстоянии трех верст — мало ли что могут придумать татары. Их много, часть может попробовать по-тихому обойти и вырезать спящих русичей.
Ратьша поднял людей, едва солнце показалось над дальней грядой холмов. Татары, судя по тому, что дозорные сигналов не подавали, пока оставались на месте. Воины раздули, тлеющие под пеплом, угли. Разогрели вчерашний кулеш. Поели. Татары пока не двигались — тоже не железные, видать. Не торопясь, оседлали лошадей. Кряхтя — одеревеневшие от вчерашней скачки ноги болели и плохо гнулись, — забрались в седла. Тронулись рысью. Вскоре, после начала движения, один из дозорных, карауливший татар, выскочил на холм верстах в двух позади отряда, и замахал, снятой с головы, половецкой шапкой — татары возобновили погоню. Русичи снова пустили коней вскачь. А Ратислав опять поотстал: за татарами надо присматривать самому: кто знает, что они могут придумать — волки, видать, те еще.