Я оглянулась на вход, словно ожидала увидеть там Аргеса с бочкой воды, но, естественно там никого не было. Даерина снова раскашлялась и со свистом втянула воздух, который еще больше ранил ее легкие. Выругавшись, я аккуратно переложила ее голову обратно на пол. Действовать нужно было быстро.
Выскочив в коридор, я точно не знала, что ищу. Нужна была вода, но где ее взять в темнице — другой вопрос. Я пролетела первый поворот пулей, несмотря на простреливающую боль в ноге. Я бежала, поочередно заглядывая в каждую камеру в надежде найти там таз с водой. Но все попытки были неудачными. Здесь не было и намека на воду. Наверное, тот, кто проектировал замок, рассчитывал, что в эти камеры будут попадать только смертники, которым не нужен свет, пища и вода.
Мой браслет запищал. Этот резкий звук чуть ли не заставил сердце выпрыгнуть из грудной клетки. Подкатив рукав, я взглянула на экран: «Собрание. Мой кабинет. Через час».
Император бы тебя побрал! Совсем забыла об этой штуке!
Я уже собиралась вернуть рукав в прежнее положение, как осознание свалилось на голову, подобно кирпичу.
Фаир однажды жаловался, что отстойник с водой совсем уже прогнил и даже постоянные заплатки не помогают. Наверняка он фильтрует морскую воду, превращая ее в пресную, а, насколько мне известно еще со школьной скамьи, что морская вода способствует коррозии. Это значит, что, возможно, мне удастся пробить в нем маленькую дырку, — как раз такую, которой бы хватило для одной умирающей девушки.
Поднеся экран к глазам, я начала искать план замка. Конечно, раньше мне не доводилось использовать эту функцию, и я имела весьма смутное представление, как ее вообще включить, но я неоднократно видела, как в таких целях Бумфис и Аргес использовали свои браслеты.
Но все оказалось намного проще. Уже через минут пять я следовала за мигающими стрелками на экране, которые указывали дорогу к отстойнику. И он находился неподалеку от камеры Даерины. Еще не видя его я знала, что он близко, потому что под ногами начала хлюпать вода.
Отстойник находился за поворотом. Он чем-то напоминал ежа-переростка: огромный бак, из которого торчало множество разнообразных труб. Слышалось журчание воды. Включив фонарик на браслете, я подошла ближе, внимательно оглядывая сию конструкцию. Выглядел он и впрямь плачевно и давно просился на свалку.
Я присела у неприметной дырочки и достала из кармана ключи, — единственная твердая вещь, которой можно было расковырять ржавое железо. Оно поддавалось туго, но, все же, поддавалось. После очередного удара ключом, струйка ледяной воды брызнула мне в лицо. От неожиданности, я не удержалась на ногах и села прямо в лужу.
— Вот ведь зараза… — процедила я сквозь стиснутые зубы.
Поднявшись на ноги, оглядела свой труд. Такого напора должно быть достаточно, чтобы Даерина смогла дышать и прийти в себя. О последствиях я старалась не думать.
Сорвавшись на бег, я вернулась в камеру и подхватила девушку под руки. Пришлось бесцеремонно тащить ее, как мешок с крупой. Другого выхода, к сожалению, не было.
— Давай, вот так… — бормотала я, подставляя ее лицо под струю воды.
Стоило только первым каплям коснуться ее кожи, как Даерина начала судорожно открывать рот. Что-то попадало ей в рот, что-то в нос, но кашель прекратился. Грудь начала вздыматься мерно, а пугающие конвульсии мышц постепенно пошли на убыль.
Казалось, что я прождала целую вечность, когда Даерина открыла глаза. Девушка зашевелилась, пытаясь принять сидячее положение. Некогда лазурные глаза были сейчас тусклыми и пустыми, а волосы больше напоминали жмых мокрой соломы.
Это действие далось ей с трудом, но предложенную помощь она отвергла с королевским равнодушием.
— Зачем ты пришла? — все еще слабым голосом поинтересовалась она.
Я открыла рот, но так и не произнесла ни слова.
Иногда, когда кажется, что истина просочилась сквозь волны отчаяния и отрицания, после долгих дней ожидания настигает некая легкость и эйфория. Кажется, будто все проблемы этого мира незначительны и разрешимы. Но когда эти проблемы подходят к порогу, вслед за ними приходит сомнение, и окружающие цвета уже не кажутся такими яркими, а птицы уже не поют так звонко.