— Он сказал, что обманул всех. В каменной гробнице в его доме лежит гомункул, погружённый в глубокий анабиоз.
— Что нам это даёт? — сонно отозвалась я.
— Ровным счётом ничего. Он просто всех надул и бросил, как ненужных котят.
Единственный идеал, в который Аргес верил, был Тинай. Он дышал его идеями, жил единственной мыслью о правдивости его действий и помыслов. Он был готов пожертвовать всем ради этой цели. А идеал не оправдал надежд, рассыпавшись прахом по ветру. Идеал превратился в отвратительного, полуразложившегося трупа. Лучше бы он умер на самом деле.
Аргес тихонько хмыкнул своим мыслям.
— Что такое? — сонно пробормотала я, собрав для этого последние крупицы силы.
— У меня на руках ещё никогда никто не засыпал. Ты первая.
Кажется, я улыбнулась сквозь сон. Последнее, что я почувствовала, перед тем, как погрузиться в молочные реки сна, так это прикосновение губ к своей макушке.
— И последняя.
Глава 2
Звонкое чириканье ранних лесных птиц стало причиной моего пробуждения. Первые несколько минут я бездумно глядела на парящих снаружи мотыльков. Взгляд был ещё замылен, так что яркие насекомые больше походили на смазанные пёстрые пятна, коих тут водилось в изобилии.
Призрачное умиротворение нарушила отвратительная голодная трель моего желудка. Он проворчал настолько громко, что, казалось, разбудил всех ещё спящих зверей в округе.
Аргес зашевелился. Его голова медленно перекатилась по земле, и нос уткнулся мне в щёку. Я придавила живот руками, чтобы очередная китовая песня не разбудила мирно спящего, ни в чём не повинного парня.
— Чтобы этот чирикающий комок перьев кто-нибудь сожрал…
Я тщетно пыталась сдержать рвущийся наружу смех, но позорно проиграла, расхохотавшись во весь голос. В окружающей нас обстановке это прозвучало воистину восхитительно. Громкие птички, словно почувствовав опасность, резко притихли. Внезапно повисшая тишина зазвенела в ушах.
Аргес зашевелился и полез рукой себе за пазуху, покопошился там немного, затем поднес руку к глазам — меж его пальцев барахтался довольно крупный паук. Я в спешном порядке отползла на противоположную сторону, стараясь максимально отдалиться от отвратительного насекомого. Парень замахнулся и вышвырнул волосатое многоглазое чудище на улицу. По телу бегали десятки воображаемых лапок, от чего я передёрнула плечами.
— Нужно выбираться отсюда, поискать ночлег получше, — заявил он, приподнимаясь на локтях.
— Поискать ночлег? Мы разве не собираемся возвращаться в Тинаан? — откровенно удивилась я, стряхивая несуществующих пауков.
— Да, но я понятия не имею в какой он стороне и вообще где мы находимся. Понадобиться время, чтобы сориентироваться.
— Мы находимся на Неоленде. Это факт, — саркастично подметила я, выпрямляя занемевшие ноги.
Взгляд ледяных глаз уколол меня свой остротой и укоризной. Я поняла, что сглупила, проявив свой нрав в ситуации, которая требовала серьезной решимости.
— Уж точно не на земле обетованной, потому что нас оттуда выкинули.
— Прости, — потупилась я, разглядывая поросли мха, который служил временным матрасом.
Он не ответил, но прекратил сверлить во мне дыру своим грозным взглядом.
Засиживаться не было смысла, ничего нас больше не держало в импровизированном укрытии и мы покинули его без особого сожаления. Лес встретил влагой и росой. Ткань штанов, едва успевшая высохнуть после купания в океане, вновь намокла, неприятно раздражая кожу. Хотелось от неё избавиться, но незнакомый лес кишел всевозможными насекомыми-паразитами, ядовитыми змеями и прочими отвратительными тварями.
Аргес выпрямился во весь свой немаленький рост, сладко потягиваясь и щурясь от хитрого луча солнца, что пробивался между веток. Даже со всклокоченными волосами, недельной щетиной и в мятой одежде его облик носил характер некой величественности. Мне всегда легко удавалось отделять людей с напускной важностью от тех, кто впитал это качество с молоком матери. Свет же исходивший от него, лился из самих костей. Впрочем, он не придавал этому особого значения.
Осмотревшись по сторонам, парень выбрал направление нашего дальнейшего пути и лишь кивнул мне головой. По каким признакам он его выбрал — оставалось загадкой. Язык чесался, чтобы съязвить по поводу пресловутого шестого чутья, присущего больше женщинам, но я решила смолчать и не навлекать грома и молний на свою голову.