— Ты куда?
Мой вопрос оторвал парня от сложного мыслительного процесса, и он оглянулся, но смотрел сквозь меня.
— Добыть еды. Кто знает, когда подвернется такой случай? К тому же неизвестно, сколько дней нас не было. Да и дней ли?
Вопросов больше не возникало. Мы направились к выходу.
Знойное солнце жарило кожу и выжигало кислород. Тело вмиг покрылось противным липким потом, намертво приклеившего всю одежду к телу. Такого солнцепёка не было даже в постоянно безоблачном Тинаане. Талитана, славившаяся своей привычной тяжёлой духотой и хмурым небом, словно пыталась извиниться перед своими жителями, но не совсем знала, как правильно это сделать.
Я невольно хмыкнула своим же мыслям.
— Сэт, как ты думаешь, что нас ждёт по возвращению в Тинаан?
Парень на минуту остановился и оглянулся на меня. Лазурно-голубые глаза были сосредоточены, но смотрели внутрь себя. Вместо ответа он лишь хмыкнул что-то неразборчивое и коротко пожал плечами.
— Я не знаю. На самом деле не знаю. Даже представить себе не могу, что могло произойти за время нашего отсутствия.
— А может, нас не было всего несколько часов?
— Может. А может и несколько недель. Или месяц.
— Ты думаешь, всё настолько плохо? Думаешь, что люди от тебя отвернутся? — робко предположила я, заранее зная ответ.
— Я готов к этому. И приму их решение, каким бы оно ни было.
Конечно, он готов. Достойный сын недостойного мира. Эта жертвенность настолько восхитительна, что от неё невольно тошнит.
И хуже всего было осознавать, что я никак не могу этого исправить. Как бы ни старалась, как бы ни подставлялась под летящие камни. Потому что нет смысла спасать того, кто сам же этот первый камень в себя и бросит.
— К тому же у нас есть объяснение всему.
— Объяснение? Ты хотя бы самому себе можешь объяснить, что вообще произошло?
Аргес резко остановился и упёрся в меня тяжёлым взглядом. Все тучи сгущались над его головой.
— Я знаю лишь то, что я видел. Если такая правда им не подойдёт, то врать я всё равно не буду. Если тинаанцы решат снять меня с поста альфы, то так тому и быть.
Я не смогла выдержать его взгляда и жидкого азота в словах. Мне лишь хотелось, чтобы он был счастлив и не винил себя во всём. Но человеку, который не хочет быть спасённым — не помочь. Внутри поселилась чёткая уверенность, что он меня прогонит и велит вернуться в пещеру. Без тени юмора пошутит, что я распугаю всех зайцев и отравлюсь красными ягодами. Но он смолчал, что было смерти подобно.
Так же, как когда-то раньше, он держал свой собственный темп ходьбы и не пытался меня подождать. Но я упорно следовала за ним, пытаясь идти настолько быстро, чтобы наступать на пятки.
Тень леса скрыла нас от палящего солнца, но легче дышать не стало. Голова гудела, и создавалось впечатление, что на мозг положили два горячих кирпича. В глазах рябили назойливые мушки.
Но я упорно заставляла себя идти, с трудом переставляя тяжёлые ноги.
Что-то в Аргесе неуловимо изменилось. Хотя чего удивляться? Человек, потерявший свою святыню, подобен загнанному в угол зверю — загрызёт себя сам или каждого, кто хоть немного к нему приблизиться. Чем это обернётся для него, я не могла предугадать, ибо глава Шиен славился своей непредсказуемостью.
Он шёл так, словно точно знал, где в лесу находится накрытый стол.
Напряжённую молчанку прервала отвратительная песня моего желудка. Аргес окинул меня коротким взглядом и негромко произнёс:
— Потерпи ещё немного, скоро поешь.
— Откуда ты знаешь? — так же тихо отозвалась я.
— Не знаю, но делаю видимость ради твоего спокойствия.
Ироничный полутон не возымел нужного действия, а только усугубил обстановку.
Но он оказался прав в своих предположениях. После ещё получаса ходьбы, среди сплошь лиственных деревьев, как три угрюмых стража, показались коренастые кедры. Аргес подошёл к одному из них и присел на корточки, поднимая с земли крупную шишку. Сдув с неё весь мусор и сухие иголки, подковырнул ногтем один из «лепестков».
— Держи, — сказал он и перебросил шишку мне.