Я ради интереса тоже взглянула, пытаясь рассмотреть там здравый смысл, но либо смотрела плохо, либо картограф попался никудышный.
— Других подходящих путей нет, — покачал головой Ахнар. — Так или иначе придется отправиться по главной дороге. Через Талитану ехать не обязательно, но так на один день будет дольше, если объезжать Олион.
— Нет, у нас нет столько времени. Нужно собрать всех боеспособных талитанцев, а часть стражей оставить для охраны. Все это слишком дурно пахнет…
Повисла нехорошая тишина.
— Мне кажется… — робко начала я, но никто и бровью не повел.
— Нас в разы меньше, и даже если кто-то вызовется добровольцем, то этого все равно мало — сказал папа.
— Ты думаешь, я этого не понимаю? Ты думаешь, меня очень вдохновляет мысль вести своих людей на убой? А это определенно он и будет, не нужно быть семи пядей во лбу.
— Мы можем… — снова попыталась я встрять.
На этот раз мой голос был услышан и даже понят смысл слов. Но последовала совсем не та реакция, которой я ожидала. Аргес, словно наступив на оголенный провод, дернулся и повернулся, грозно нависая надо мной корпусом.
— Никаких «мы». Ты в своем вообще уме, Анаит? Не время геройствовать! — почти что прошипел он.
— Мы уже это проходили. Там, в пещере, помнишь? Я, кажется, четко высказала свою позицию, и ты не вправе мне запрещать, — процедила я сквозь зубы и, обойдя взбешенного альфу, подошла к столу.
Но, как оказалось, не только Аргес придерживался мнения, что девочкам не пристало размахивать оружием и крушить врагов.
— Парень прав, ты поступаешь глупо. Эта дорога для большинства станет последней, а ты не имеешь достаточной боевой подготовки. Ты ее в принципе не имеешь. К тому же твоя помощь будет нужнее здесь, чем на поле битвы.
— Девочка довольно неплохо стреляет. Это я так, к слову, — хмыкнул Фаир, но быстро сообразил, что лучше не навлекать господский гнев на свою голову, поэтому заткнулся и сделал шаг назад.
— Если ты хочешь все усложнить и стать причиной гибели тинаанской армии, то, конечно, можешь пойти.
Я опешила и обернулась к Аргесу. Наверное, это было самым обидным, что он мне когда-либо говорил.
— Я отбивалась от бандитов на Олионском кладбище, отбивалась от отступников в бункере, разгадала шифр к порталу, тащила твое бессознательное тело, когда твои кишки волочились по песку и убила сотни диких псов. Все еще считаешь, что я не смогу выстрелить в рожу герэнду? — прорычала я.
Но ни один мускул на лице Аргеса не дрогнул. Его несокрушимая решительность стоила всех сокровищ Неоленда. Обладай я хоть третью этого самообладания, то голос бы не дрогнул ни разу при моем гневном монологе.
Все молчали. Аргес тоже молчал, не отрывая от меня немигающего взора. Вездесущая грусть слегка лизнула его лицо, и это было единственное изменение за несколько напряженных минут.
Я знала, о чем он думал. Знала, о чем думают все. Они считали, что неукротимый дух бунтарства и авантюризма проснулся во мне совсем уж не кстати. В их глазах я была лишь ребенком, который с сухой веточкой в руках храбро шел против муссона.
Но мало кто понимал, что страшнее всего сидеть у окошка и не знать, что происходит с людьми, которых я люблю. Лучше уж отчаянно размахивать веточкой и погибнуть рядом с ними, чем томно вздыхать и картинно ронять скупые слезы.
— Ты не пойдешь, Анаит.
Последний гвоздь в крышку моего гроба сделал отец.
— Да посмотрите на себя! Сплошной ходячий тестостерон! А теперь послушайте голос здравого разума: если Анаит хочет пойти и защищать свой дом, то вы будете последними трусами, если запрете ее в замке. Вы сами говорите, что вас слишком мало и любая помощь сгодиться, так почему же так глупо и бездарно от нее отказываетесь? Будь я ростом повыше, то сама бы пошла, а так, боюсь, смогу лишь яйца герэнду отстрелить, если, конечно, они у него вообще есть, — громогласно рявкнула Дофа.
Аргес закатил глаза и прикрыл лицо ладонью.
— Я согласен с Дофой. Анаит, может, и не профессиональный боец, но зато командный игрок.
— Заткнитесь… все заткнитесь!
Я вздрогнула и вжала голову в плечи.
Аргес сорвался. Его лазурные глаза полыхали огнем невиданной мощи, на лбу вздулась вена, а нижняя губа подрагивала от прорвавшегося наружу гнева. И причиной пробуждения монстра была я. Но вопреки накаленной обстановке, где-то внутри подсознания бурлило возбуждение, потому что самым темным нутром я желала увидеть ярость Аргеса. Вечно спокойный океан в один миг разразился бурей грозящей поглотить всех неудачливых и слабых.