— Тогда не будем медлить. Мне не терпится услышать твое мнение!
Зорин поднялась, эффектно демонстрируя идеальную фигуру, облаченную в белый комбинезон. Она была королевой этого мира и прекрасно это осознавала. Эта женщина могла покорять страны, армии, людей и мужчин. Чем она успешно занималась в данный момент, не прекращая улыбаться Аргесу. И не могу сказать, что ответа она не получала.
Я с трудом проглатывала злость и отчаяние. Меня на представление никто не звал. Но никто и не запрещал пойти, поэтому я увязалась за странной парочкой следом. Взгляд со стороны никогда не будет лишним.
Клубок событий запутался в немыслимые узлы, и, кто знает, где находится конец нити, а где ее начало. Возможно, это именно тот случай, когда узлы придется рубить, а не терпеливо и спокойно их распутывать.
Глава 16
Нехоженые дороги, как сердца, не познавшие любви. Эта дорога была новой, свежей, не знавшей других пеших, кроме своих строителей, которые в ней не были заинтересованы, как в пути. Они не видели в ней ее предназначения, не понимали, что она ведет их. Им это не было нужно.
Белый коридор впустил нас в свои владения, но оставался равнодушным, пустым и холодным. Гранитные стены давили на подсознание и ловко создавали иллюзию белого склепа. Да и вообще наша компания чем-то напоминала мне талитанскую похоронную процессию. Зорин и Аргес шли спереди, негромко общаясь. Император не выказывала никаких негативных эмоций, будь то враждебность, агрессия или раздражение. Даже наоборот: Зорин была настолько взбудоражена, будто маленькая девочка, которая живьем встретила кумира своего детства. Обожание так и лилось из каждого ее взгляда, жеста и улыбки. Единственное, что мне так и не стало понятно (равно, как и Аргесу) — откуда она его знает? При чем знает о нем даже больше, чем он сам.
Но и он ее знал. Нэмеси. Нэмеси… Память любила играть в игры, довольно жестокие игры, свешивая перед носом ответ, и когда мне только начинало казаться, что я смогла ухватиться за него — тут же отдергивала и оставляла ни с чем. Нэмеси. Всего шесть букв. Тех самых обычных букв, которые такие родные и привычные, но умеют творит сложные конфигурации и управлять человеческими судьбами. Всего лишь буквы.
Нэмеси. Почему мне это знакомо, хоть я и не могу вспомнить ни одного человека с подобной фамилией? Я перебрала в голове всех знакомых, всех людей, чьи фамилии я могла бы знать и помнить. Все мое внимание было сосредоточено на этом, чтобы лишний раз не пробуждалась ярость из-за милого воркования Зорин и Аргеса.
Нэмеси. Кто же ты такая? Что ты сделала с предыдущим Императором? Что ты задумала, странная Зорин Нэмеси?
Эме… Эми… Сине… Эни…
Ответ свалился на голову так внезапно и оглушительно, что я едва устояла на ногах и почти что сорвалась на крик.
Ну конечно! Эта специфическая внешность, этот разрез глаз, черные, как вороново крыло волосы. Гены не обманешь. Гены не изменишь. От крови собственного рода не сбежишь. И почти забывшаяся жуткая история вдруг встрепенулась в памяти, отряхиваясь от пыли.
Маленькая дочка бывшего герэнда была его глазами и руками, и не чаял он в ней души, пока подлый сосед не сдал чудо-девочку в столицу. И спокойствия он не знал, сна не видел, а все горевал. И превратило это его в монстра, который упивался своей уродливостью.
Путем нехитрых манипуляций Нэмеси превратилось в громогласное «Эним», что значит «враг». Зорин была той самой гениальной дочерью главы отступников.
А у жизни очень скверное чувство юмора. Эним — яростный противник белой системы и ее Императора, который всеми силами боролся против этого порядка, который всей своей скверной душонкой ненавидел белые законы, даже не подозревал, что борется против собственной дочери. Дочери, из-за которой он возненавидел Империю, потому что именно Империя отняла единственную отраду у бывшего герэнда. Круг замкнулся и разорвется лишь со смертью одного. Это похоже на змею, которая пожирает сама себя.
Все человечество — змея, поедающая сама себя.
— И все же, я не совсем понимаю. Зачем тебе собственный цирк, если ты сама утверждаешь, что он не так хорош, как наш?
— Будучи еще маленькой девочкой, папа привел меня на представление. Приглушенный свет, таинственная музыка, все эти странные существа, которые в одночасье были похожи и не похожи на нас, все эти дивные вещи. В этом есть нечто потустороннее. Мне казалось в тот момент, что я принадлежу к чему-то большему, чем я сама. Будто мне открылась древняя тайна. Это тонкое искусство, и оно обязано жить.