Керосином для освещения уже не пользовались — его берегли для крайней необходимости. Дизельное топливо с трофейного танка слили и надежно упрятали. И все равно окна домов мерцали веселыми огоньками, прекрасно видными даже с противоположного берега озера. Да и горели они теперь уже только по ночам — серое небо с каждым днем становилось все светлее и светлее.
Ночь кончалась!
Но, поглядывая на весело мерцающие огоньки, Митрандир то и дело хмурился.
— Ох, боюсь, не доведет нас до добра это освещение, — сказал он однажды. — Демаскирует оно нас, вот что плохо.
— Да ну, — махнул рукой Валандиль. — Перед кем демаскирует-то? Нет здесь никого, кроме нас. Я ж с того танка радиостанцию снял, все время эфир слушаю.
— Ну и?
— И ничего. Ни звука. Я ж говорю, никого тут нет.
— Надеюсь, хоть передатчик не включаешь? — озабоченно спросил Митрандир.
— Ну уж на это у меня ума хватает, — проворчал Валандиль. — А кстати! Если тебя это беспокоит, можно ведь вот что сделать. Вон видишь, на холме башня стоит силосная?
— Ну, вижу. А что? Она ж нам на фиг не нужна, скотины-то все равно нет.
— Правильно, — кивнул Валандиль. — Не нужна. А мы вот возьмем и повесим на нее колокол.
— Ого! — ахнул Митрандир. — А есть?
— Снимем с танка баллон со сжатым воздухом.
— Ну что ж, — хитро усмехнулся Митрандир, — инициатива наказуема исполнением.
Не день и не два потребовались для того, чтобы превратить большую силосную башню в наблюдательный пост. Труднее всего оказалось построить перекрытия между этажами — на это ушли почти все доски от сломанных заборов. Зато теперь, как только сумерки сменялись непроглядной тьмою, наверху глухо звенел колокол — не очень громко и не очень часто, только чтобы всем было слышно, что дозорный чутко бодрствует на своем посту.
Ингвэ предложил было на радостях построить вокруг деревни крепостную стену, но Митрандир воспротивился:
— Нам же в случае чего ее оборонять придется. А нас тут сколько? Вот то-то и оно, что и взвода не наберется. Нет уж, хватит с нас пока и одной башни. Если б еще пулемет на нее поставить…
— Был бы пулемет, — равнодушно пожал плечами Ингвэ.
— Что значит «был бы»? У меня есть, — гордо отозвался Митрандир. — Только патронов мало. На полчаса хорошей войны, не больше. Так что, поставить его на башню?
— Эх, если б туда еще пушку танковую затащить… — мечтательно произнес Ингвэ.
— А вот это, к сожалению, не получится, — совершенно серьезно ответил Митрандир. — Нет у нас для этого ни сил, ни техники. Даром что я этот танк чуть не по самую башню загнал. Кстати, в качестве неподвижной огневой точки его использовать можно, я с самого начала об этом думал. Я только хотел из танкового пулемета ручной сделать и на свой мотоцикл поставить. А, впрочем… эх! — Митрандир отчаянно махнул рукой, — пропадай моя телега совсем!
На следующий день его видели оживленно о чем-то беседующим с Валандилем. До непосвященных долетали лишь короткие обрывки разговора.
— А черт его знает, ты на «калаш» не смотри, этот должен быть здорово мощнее… а надо так, чтоб не ходил… нет, турельный нельзя… я ж тебе говорю, может понадобиться сменить позицию… — натренированный в армии голос Митрандира периодически долетал до слуха любопытствующих.
Еще через день Валандиль в косо надетой шапке постучался в окно к Митрандиру и с умоляющим видом показал ему три пальца. Митрандир в ответ тоже показал три пальца, правда, в несколько иной комбинации. Однако после отчаянной жестикуляции с обеих сторон Митрандир в конце концов согласно кивнул, и, одевшись, вышел на крыльцо. В руках у него была сумка, в которой побрякивало что-то металлическое.
Первый же дозорный, в тот день им был Азазелло, спустившись с башни, принес сносгшибательную весть: Валандиль в первом этаже устраивает мастерскую. Азазелло своими глазами видел обрубок толстого бревна с установленной на него самой настоящей наковальней. И, мало того, Валандиль говорит, что будет еще и горн…
Горн, правду сказать, был весьма примитивным: обыкновенная печка-буржуйка с приделанными к поддувалу мехами. Когда мастер брался за них, чугунные стенки начинали светиться угрюмым багровым светом.
— Хоп-па! — Валандиль клещами выхватывал из пылающих углей раскаленную почти добела деталь и, бросив ее на наковальню, взмахивал ручником — маленькой кузнечной кувалдой. Митрандир яростно бил большим молотом. Искры летели во все стороны, и Валандиль едва успевал поворачивать горячее железо.