Мы спустились к замку. Невдалеке от ворот, у самого моста, стоял небольшой, но крепко выстроенный каменный дом. Из трубы шел дым, и пахло чем-то очень вкусным. Дверь была распахнута настежь, и оттуда слышались возбужденные голоса.
— С животными в трактир не дозволяецца! — крикнул бородатый хозяин, как только Артур, таща за собой Чиликуна, ступил на порог.
— Дядя Лем, не шуми, я сейчас отведу его в Карнен-Гул и сразу же вернусь. А ты дай ей поесть чего-нибудь.
— А платить кто будет?! — еще громче зашумел дядя Лем.
— Такие возьмешь? — спросила я, подавая ему одну монету из тех, что прихватила с собой при побеге из тюрьмы.
— Эй, а где ты их достала? Это же иффаринская монета!
— Вот там она их и достала, — грустно усмехнулся Артур. — Ладно, дядя Лем, накорми ее, а я сведу в Карнен-Гул эту дрянь. А то от него и в самом деле воняет.
Я расстегнула штормовку. Хозяин, заметив финку на моем поясе, моментально переменился.
— А что будете пить, уважаемая нэрвен? Пиво, вино…
— Вино, — сказала я, вспомнив откуда-то слышанное: пиво с вином мешать нельзя ни в коем случае. — И поесть что-нибудь поплотнее.
Овощное рагу оказалось выше всяких похвал. Вино, похоже, было той же самой марки, что мы пять минут назад пили с Артуром. Насытившись, я огляделась по сторонам. За стойкой на высоком табурете сидел пьяный гном (примерно в половину моего роста) и умильным голосом объяснял трактирщику, как надлежит крепить шахту. Кто-то у окна курил трубку. Кто-то мирно беседовал.
Я уже перестала чему-либо удивляться и только отметила про себя, что, хотя все вокруг меня говорят на разных языках, но тем не менее я все понимаю.
— А забивная крепь — она ж только для разборки завалов, потом все равно надо ставить постоянную…
— Так накурился трын-травы, что не смог найти вход в башню, там, на ступенях, и разлегся…
— А интересно, кольцо ему еще не жмет?
— А больше тебе ничего не надо? Может, тебе еще подать трезубец Нептуна?
— Долго не мог понять: почему у этих, в Верланде, всегда новые башмаки? А оказывается, они не новые, просто там их каждый день красят…
— А что король? Он не виноват. Он же не приказывал его кастрировать, он только сказал: «Поймать насильника, и чтоб он впредь этого не делал»…
— Нет, ты мне скажи, где предел? Нет его, предела, нету, нету! Костер только есть, большой такой…
Это было сказано настолько громко, что я обернулась ко входу. Парень лет двадцати пяти с навсегда испуганными глазами, бурно жестикулируя, пытался что-то втолковать своему спутнику — синеглазому юноше с длинными светло-рыжими волосами.
— Привет тебе, дядя Лем! — крикнул синеглазый.
Голос у него был необыкновенно чистый и звонкий.
Хозяин мгновенно подскочил к нему, держа в руках поднос с едой и еще одной бутылкой вина.
— Почтение дорогим гостям! Что слышно нового в Карнен-Гуле? Да, кстати, слыхали новость: Артур вернулся!
— Как? Когда? — неподдельно обрадовался синеглазый.
— Да вот только что. Притащил с собой какую-то вонючую тварь и поволок ее в Карнен-Гул. Говорил, сейчас вернется.
— А, ну тогда мы его подождем.
— Пожалста, как вам угодно. Тогда присаживайтесь вот сюда, нэрвен тоже его ждет.
— Нет, Славомир, ты мне вот что скажи: что такое магия? — продолжал испуганный собеседник, возвращаясь, по-видимому, к прежней теме. — А я тебе скажу. Это игра с миром, в которой объектом игры являются сами правила. Игра в правила игры, понимаешь?
Славомир поморщился, сделал странный жест, как бы ставя невидимую стену между собой и своим собеседником, но промолчал.
— Вот в Иффарине как? — продолжал между тем собеседник. — Они попросту навязывают нам свои правила, и все. Мы пытались их разбить в открытом бою — Изначальный Враг, да не будет названо его имя, наплодил иркунов. Они, конечно, туповатые, нечистоплотные, но зато быстро плодятся. Мы их бьем — они размножаются, мы бьем — они размножаются… Из вас, между прочим, их делали.
Иркунов? Из таких, как Славомир? Неужели это правда?
Но по гримасе боли, исказившей прекрасное лицо Славомира, я поняла: правда.