Ну в самом деле: что может вырасти из ничего? Из голого отрицания?
Ничто. Ex nihilo nihil fit.
Вот и выросло — НИЧТО».
…nihil fit
— А знаете, что самое поразительное? — спрашивал Седунов у Эленнара и Хириэли, меряя шагами загаженную комнату. — Ничего не произошло и все рассыпалось. Понимаете? Ни тебе воскресенья, ни Субботы, ни хотя бы Пятницы мусульманской. Так, среда какая-то. Обыкновенный будний день, каких в любом году две сотни с половиною. Буквально цивилизация поскользнулась на ровном месте — и головой об угол. Ах ну да, финансовый кризис, денег не хватало. А когда в этой стране чего-нибудь хватало? Да сепаратисты опять разбушевались: мелкая шпана сбилась в стаю и решила, что круче них только яйца. Да президент сдуру войну учинил, и сам, небось, не знал, зачем. Хоть бы жест какой сделал… патриотицький! А то ведь даже Неврозов ничего не выплюнул. Блин! — выругался художник. — Надо же было помереть так мерзко и так… вонюче!
Дом на захолустовской окраине, куда они проникли, даже не взламывая дверей, был разграблен сверху донизу по крайней мере сутки назад. То, чего не имело смысла красть, было перебито, переломано и изорвано. Прямо на столе возвышалась куча дерьма, и, судя по ее размерам, сей нерукотворный памятник воздвигали методом народной стройки. Стоявший в углу чайник был заполнен до краев замерзшей мочой. И поверх всего этого безобразия под самым потолком красовалась выведенная чем-то отвратным надпись:
Понюхай хозяин нашего говна
Правда здорово воняет?
Старший сержант Сидорчук
Мишка Кэмел
Мохарев
Дрон
— Ладно, брось, — махнула рукой Хириэль. — Над «ничего» и толковать не о чем. Поехали лучше в Воскресенское, там и отдохнем. А то здесь даже и прилечь негде, все загажено.
— Кать! — крикнул художник в разбитое окно. — Снимайся с поста, сейчас дальше поедем.
Хириэль захлопнула за собой люк, размяла руки, одеревеневшие от рычагов, запустила мотор и развернулась.
Половины захолустовских домов не было — они сгорели, и только широкая улица помешала огню уничтожить весь поселок. Черные печные трубы возвышались над пепелищами, как памятники. И чуть в стороне, прямо посередине дороги, торчала вертикальная железобетонная стела.
Технология изготовления подобных монументов проста, как мычание. Берется обыкновенная плита, из тех, что обычно идет на строительство заборов, и покрывается толстым слоем раствора. Пока раствор не застыл, в нем живенько формируют все, что нужно: трактор, или корову, или еще что-нибудь.
Но здесь не было ни коров, ни тракторов. На фоне покосившихся патриархальных избенок шел бородатый дел в рубахе навыпуск и ковырял землю сохой. Надпись наверху гласила:
КАК ПАХАЛИ
ОБ ЧЕМ МЕЧТАЛИ
Мечты дореволюционного крестьянина, очевидно, должны были символизироваться почернелыми от копоти печами за его спиной…
Хириэль навалилась на рычаги: сломать, уничтожить, стереть эту мерзость с лица земли!
Но Седунов опередил ее. Танк дернулся, резкая боль ударила по ушам, и кощунственный памятник исчез в ослепительной вспышке.
Торжественная встреча
Звук орудийного выстрела Митрандиру был более чем знаком.
— Тревога! — закричал он на всю деревню.
Колонисты высыпали на улицу. Азазелло почему-то решил, что случился пожар, и выбежал из дома с топором и лестницей.
— Танки! — выкрикнул Митрандир. — По меньшей мере один. В районе Захолустово.
— До него двенадцать километров! — ахнул кто-то.
— Минут через двадцать будет здесь, — кивнул Митрандир. — Азазелло, у тебя лестница? Тащи сюда пилу и живо к мосту. Вместе с Валандилем подпиливайте опоры. А ты, Галадриэль, хватай свои медицинские шмотки. Остальные — берите все, что может служить оружием. Топоры, вилы, косы. Свет погасить, огонь в печах залить. Через пять минут собираемся у моста. Все. Время пошло. Выполнять!
Он вбежал в дом, сорвал со стены кривую восточную саблю — трофей с афганской войны — и, нацепив ее на ремень, достал с полки литровую стеклянную бутыль с керосином. Галадриэль тоже собралась мгновенно: когда-то она была врачом, и ей не надо было объяснять, что такое срочный вызов.
Металлический грохот был уже слышен довольно явственно.
— Одиночный, — сказал кто-то. В темноте его лица не было видно.
— Хотите анекдот? — крикнул из-под бревенчатого моста Валандиль. — Двенадцать муравьев сидят в кустах. Один говорит: «Вон видишь, слон идет? Главное — его завалить, а там уж затопчем».