Теперь Бледа смотрел на нее, стоя над ней, его лицо было таким же безэмоциональным, как у Бен-Элима, глаза — темные лужи.
Я слышал, что он сказал тебе, — прошептал Бледа. Он протянул руку, но не для того, чтобы помочь, а чтобы вытереть слезу с ее лица. Он посмотрел на нее, блестевшую на кончике его пальца. Что-то в нем изменилось, но это было только в его глазах, лицо оставалось таким же высеченным из камня.
Это его победа, твое поражение, — сказал он, показывая ей ее собственную слезу.
Она вызывающе посмотрела в ответ, позволяя ему увидеть ее гнев и стыд, и позволила еще одной слезе скатиться по ее щеке. Ее собственная форма неповиновения.
Ты вернешься, более сильной". Он пожал плечами, затем положил руку на ее руку, чтобы помочь ей подняться, но она стряхнула ее, вскочила на ноги и помчалась за угол, где здания скрывали от глаз Бледу и оружейное поле.
Рив бежала по улицам Драссила. Вокруг нее высились огромные каменные башни, а высоко вверху, даже над их крышами, колыхались на холодном ветру безлистные ветви великого дерева Драссила. Мимо Рив мелькали лица, некоторые произносили приветствия или кивали головой, но Рив не обращала на них внимания, сжимая в кулак холодный стыд, и ее толкала вперед необходимость быть подальше от оружейного поля. Она замедлила шаг, огляделась вокруг и увидела, что ноги сами привели ее во двор перед Большим залом Драссила.
Перед ней возвышался огромный каменный купол, выстроенный вокруг ствола великого дерева Драссила, который сам по себе был шире любой башни, построенной человеком, на которую Рив когда-либо обращала внимание. Широкие ступени вели со двора к массивным дубовым воротам, окованным железом, распахнутым так, что вход выглядел как зияющий, наполненный тенями рот в черепе великана. Рив пересекла двор и поднялась по ступеням, заслужив пристальный взгляд стражников, стоявших у входа, — дюжины белокрылых в черных кирасах из вываренной кожи и ярко-серебряных шлемах. Однако они знали ее, и поэтому Рив прошла через порог без сопротивления. Оказавшись внутри, она на мгновение замешкалась на пороге и заглянула в комнату.
Это была огромная круглая комната, над ней возвышался свод купола, звуки отдавались эхом и усиливались; даже дыхание в ее горле звучало громко и резко для ее собственных ушей. Пол обрывался от нее в виде изгибающихся каменных ступеней, которые каскадом спускались на землю в пятидесяти шагах под ней. Рив спустилась по ступеням, и свет огня от огромных железных мангалов омыл ее. Она увидела Бен-Элима, стоящего в алькове высоко наверху, и других, изящно скользящих по косым лучам зимнего дневного света, проникающего через закрытые ставнями окна, вделанные в стены купола.
Дойдя до последней дюжины ступеней, она остановилась и заглянула в комнату. Под ней земля выравнивалась, переходя в широкое пространство, ведущее к центру комнаты, где возвышался ствол древнего дерева Драссила. Перед ним стояла шеренга из мышц, плоти и стали: несколько великанов королевы Этлинн расположились на помосте. Их называли щитоносцами, некоторые из них были теми самыми великанами, что стояли и сражались против стены щита Черного Солнца более ста лет назад, на равнинах за стенами Драссила. В тот день Асрот и его воинство ужасных Кадошимов заполнили небо, а его поборник Черное Солнце повел на землю многотысячный отряд.
И все же мы победили. Бен-Элим спас нас, подумала Рив, опускаясь на одну из холодных ступеней и глядя поверх голов гигантов внизу. Ее взгляд устремился на помост позади них, на то, что они охраняли.
Две статуи, выкованные из черного железа, — так казалось на первый взгляд. Один Бен-Элим, другой Кадошим, сошедшиеся в битве. Их крылья были расправлены: у одного — пернатые, у другого — крылья, больше похожие на крылья летучей мыши, из шкуры и кожи.
Но это не статуи.
Она уставилась на Бен-Элима, черты его лица напряглись от напряжения. Мейкал, некогда капитан "Бен-Элима". Она даже увидела бисеринку пота, стекающую по его лбу. А в его руках — Владыка Кадошимов.
Асрот, Повелитель Падших.
Его длинные волосы были связаны в косы и переплетены проволокой, его лицо было царственным и красивым, излучающим яростную гордость.