Обрученные!
Она почувствовала что-то еще, услышав это слово, но предпочла задвинуть это в какой-то темный угол, даже не признавая его.
Миссия? спросил Бледа, переставляя ноги.
'Уловка, чтобы заманить нас подальше от Драссила и ослабить оборону здесь. Во всяком случае, мы так считаем".
'Значит, вы не сражались?' произнесла Джин. Слова были произнесены ровно, без интонации, но Рив прочувствовала в них обиду.
Пожалуйста, не зли меня.
Нет. Я не сражалась.
По крайней мере, не с врагами.
Приманка, чтобы выманить нас из Драссила, была ужасной", — сказала Рив, стараясь не обращать внимания на Джин.
Она рассказала Бледе о своих открытиях в городе Ориенс, Джин придвинулась ближе, чтобы лучше слышать. Рив все еще говорила, когда рядом с ними приземлился Бен-Элим.
Лорд-протектор желает поговорить с тобой, — сказал Рив Бен-Элим.
О, Боже. Рив сглотнула. Неужели он уже слышал о моей драке в Ориенсе?
Она сделала решительный шаг.
"И тебя", — сказал Бен-Элим Бледе.
Не тебя", — сказал он Джин, когда она направилась к Рив и Бледе.
Единственное, что делало мысль о выволочке, которую она, без сомнения, получит от лорда-протектора, более терпимой, — это выражение лица Джин, когда они оставили ее позади.
Рив и Бледа сидели в прихожей покоев Исрафила.
'Значит, ты герой', - сказала Бледа Риву, когда они сидели в ожидании.
"Нет", — ответил Бледа, похоже, совершенно уверенный в этом факте. Через несколько мгновений, когда он уставился прямо перед собой, он посмотрел на нее, и на его лице отразилось больше эмоций, чем она когда-либо видела. Я хотел бы рассказать тебе кое-что, — сказал он. Я не могу сказать никому другому.
'Даже Джин?'
'Нет. Особенно ей.'
При этом она почувствовала теплое сияние.
'Конечно, можешь, Бледа. Ты можешь рассказать мне все, мы же друзья".
Я был в ужасе", — сказал он, глядя на свои сцепленные руки.
'Что?'
Во время битвы. Во дворе на нас напал кадошим. На меня и Джин. Я выронил стрелы, запутался в луке. Удивительно, что я не поранился. Я застыл от ужаса".
Но вы живы?
'Алкион разрубил его на мелкие кусочки'.
'Он хорош в этом, я слышал', - ответила Рив. А как насчет этих актов храбрости, кадошим, которых ты убил?
'Это случилось позже. В большом зале. С моим луком". На мгновение мелькнула улыбка.
Он любит этот лук.
Итак, позволь мне понять правильно. На вас напал кадошим, и вы почувствовали страх…
Ужас, — уточнил Бледа.
'Испуг. А затем, вскоре после этого, ты убил кадошим и их слуг в Большом зале. И боролся с какой-то человеко-звериной тварью, которая перегрызла тебе плечо до крови".
'Да. А потом Алкион спас меня. Снова.
'Бледа, это и есть определение храбрости. Так сказал мне Балур Одноглазый, и если ты хочешь с ним спорить, что ж, это не делает тебя храбрым, это делает тебя глупым.
Что это значит? сказал Бледа.
'Ты не можешь быть по-настоящему храбрым, если не испытываешь настоящего страха. Вот что такое храбрость. Делать это в любом случае, даже если тебе страшно. Прости, в ужасе. И ты сделал. Ты решил бороться. Шагнуть в это пекло крови, безумия и боли, и сражаться. Несмотря на свой страх".
Она наблюдала за ним, видела, как его лицо меняется так, как она никогда раньше не видела, когда ее слова проникали в него. В конце он вздохнул с облегчением.
Моя мать сказала мне что-то подобное, давным-давно. Я забыл, пока ты не сказала эти слова".
У него прекрасные глаза, подумала она. Миндалевидные, глубокого карего цвета.
Ты все время дерешься, — сказал он ей. Это то, что ты чувствуешь?
Она задумалась над этим, ее хмурый взгляд стал еще глубже.
Я никогда не помню, чтобы чувствовала страх. В основном только злость. Нет. Только злость.
И даже больше в последнее время.
"Расскажи мне о своей матери, о своем доме", — попросила Рив, избегая отвечать на его вопрос.
Моя мать, — сказал он, откинувшись назад, и слегка нахмурил лоб. Она сильная, храбрая, мудрая. Она уважаемый лидер Сирака".
Я это уже знаю, расскажи мне о ней что-нибудь другое.
Бледа задумался на мгновение.
'Ее смех', - сказал он. Когда она смеется, по-настоящему смеется, она хрюкает, как свинья. Мой брат, Алтан, он всегда мог рассмешить ее, одним лишь взглядом, поднятой бровью. И как только моя мать начинала смеяться — как свинья, — мы все начинали смеяться". Рив был поражена, увидев, как по его лицу расползается улыбка, глубокая и искренняя, мышцы расслабляются. Он посмотрел на нее. Спасибо, — сказал он. Это как подарок, как забытое воспоминание. Ах, снова стать Сираком, жить свободно, путешествовать в зависимости от времени года, разбирать и сворачивать герры, пасти стада коз, охотиться с моим отцом, с ястребом и копьем. Свобода Травяного моря…".