Раз уж упомянул о господах-товарищах – тут и к месту будет сказать о бесконечных и повсеместных тогдашних разговорах о нашей «перестройке».
«Перестройка», как и «демократия» (власть народа, значит!) – только в кавычках, только в кавычках, по-другому никак нельзя. Поскольку, как потом выяснилось, левые «демократы», коммунисты – стали «демократами» правыми, «либералами». Перекрасились, «поменяли ориентацию» – только и всего.
А народ попал из огня да в полымя!
Но тогда, тогда, в конце 80-х – сколько было разговоров, ожиданий, надежд! Всем очень понравился Горбачев, и люди ему сочувствовали, рассуждая: как же трудно человеку приходится после 70-летней диктатуры. Именно такой разговор состоялся у меня однажды со священником, отцом Тимофеем – прямо на улице. Он ко мне подошел, и с полчаса мы с ним стояли-толковали. Батюшка всё упирал на личные качества Горбачева: какой живой, простой, энергичный, смелый человек!
– Но трудно ему придется, трудно…
Оказалось – легко. Оказалось, вместо перестройки – развал, вместо свободы – новое рабство, вместо демократии – власть олигархов. Бес хитёр! Недаром одно из его названий – отец Лжи…
А специфика советской «демократии» – советской жизни, повседневной жизни – для обычного, рядового человека заключалась прежде всего в повальном дефиците всего и вся. Говорю об этом еще и еще раз. У меня есть большой блок заметок, написанный к 20-летию «демократической» революции 1991 года, где уделяю этому особое внимание, поскольку, как и многие аналитики, считаю: советскую власть обрушил именно дефицит.
Так что можете себе представить, какое впечатление на меня произвели американские магазины. Американцы, зная это дело, время от времени устраивали нам туда поездки. Хотя… Смех и грех. Хозяева относились к этому делу с опаской: как поведут себя в магазинах гости?!
– И вот я набрел на товары… Какая валюта у вас, говорят? Не бойсь, говорю…
И т.д. Слова из песни Владимира Высоцкого – когда его герой оказался на Западе со списком товаров для родственников…
Орегонцы уже сталкивались с таким явлением, когда советские люди полностью теряли в магазинах голову и начинали хватать всё подряд. А хозяева, почесывая в затылке, доставали из карманов все свои доллары – «зеленые рубли».
Но случился с этим делом не только смех, но и грех. Увы… Была у Галины Васильевны одна знакомая, из благочестивой старообрядческой семьи, из Москвы. Галя даже называла ее подругой, и когда от нее пришла просьба сделать вызов на поездку в Америку, с радостью согласилась. Выслала приглашение – и ждать-пождать гостью. Та приехала… и ни разу даже не посетила свою подругу, не зашла к ней! Были в Орегоне другие знакомые, которых она и предпочитала – тех, которые побогаче. Смех и грех.
С другой стороны, тут не так и просто – судить. При удачном стечении обстоятельств ведь можно и целое состояние заработать – получить! В материальном плане всю свою жизнь изменить. Бог судья…
Вот и я, стараясь повысить свое благосостояние, чуть не каждый день выходил на ежевичные плантации. На ягоде заработать – ну и, чего греха таить, про себя надеясь, что «плантаторы», умилясь моему старанию, дополнительно «зеленых» подбросят… Я-то ведь, потратясь на поездку в Америку, вообще оказался гол как сокол! Зато местный пенсионер, Прохор Григорьевич Мартюшев, пока я тут ягоду корячился-собирал, успел на несколько дней в Австралию слетать, религиозные вопросы пообсуждать. Такие вот дела…
Вожусь я как-то в ежевичных кустах, смотрю – ко мне по полю идет Семен Созонтьевич Фефелов: в шортах, рыжая борода по пояс, банка пива в руке.
– Зря не поехал! – говорит он мне, – пятьдесят – не пятьдесят, а по сорок пять тысяч долларов взяли!
Это он с Аляски вернулся. Вскоре Семен с гордостью показал мне свой новый, шикарный, дорогой автомобиль, со всякими, как бы сегодня сказали, наворотами: например, оставишь дверцу открытой, а приятный женский голос тебе подсказывает. И мы все эти навороты разглядывали-испытывали…
Вместе с ним приехал аляскинский житель, сын Прохора от первой, покойной жены – Владимир. Первый раз я его увидел из окна дома: какой-то мужик с большим ножом во дворе за столом орудует, что-то большое и белое режет-рубит – мне показалось, капусту разделывает. Оказалось, это не капуста – огромные куски палтуса (его все называли: хАлаба), привезенного с Аляски.