Выбрать главу

Но постепенно знакомлюсь с народом: редакторша; ее родственники с неопределенными функциями; важного вид тип – какой-то "советник", мужик тупой…

Корреспондент, он же заведующий отделом, делит кабинет со мной. Журналист, к тому же член Союза писателей России, поэт. Несмотря на хорошие отношения, смотрит он на меня все-таки малость косо: я, как говорится, человек с улицы, формально являюсь его начальником. Кстати, одна задача передо мной поставлена четко: подтянуть в коллективе дисциплину! Кого мне "подтягивать"? На работу я прихожу раньше всех – а толку?

Наконец, нашел подшивку! Свернутой в трубочку, в корзине для мусора. Очень символично. Тут бы мне и сделать четкий вывод… Однако я лихорадочно стал газету изучать, планы намечать.

Решительным, деловым шагом подхожу в одно прекрасное утро – поистине прекрасное июльское утро, на одной из прекраснейших улиц мира, улице Росси – к дверям редакции… Закрыто. Стучу. Дверь приоткрывается, и мне сообщают:

– Сотрудников редакции приказано не пускать.

Редакция находилась в одном помещении вместе с организацией, которая являлась спонсором, совладельцем, деловым партнером газеты…

Я прошу меня все-таки впустить, потому что являюсь обычным наемным работником, и про дела хозяев ничего не знаю. Впустить, и если можно, объяснить что к чему, так как знаю-понимаю: со стороны моего начальства будет много всякого вранья, виляний-вихляний, словесного мусора. Меня впускают, и даже объясняют:

– Понимаете… Ваша начальница перевела со счета нашей организации все деньги на счет редакции. На свой счет. Сейчас у нас ноль-ноль рублей ноль-ноль копеек.

А сотрудники редакции все-таки помаленьку в дверь просачивались, и в коридоре крики раздавались:

– Мне все равно ничего не будет! У меня муж полковник милиции!

Полковник милиции – это муж редакторши. А слова звучали именно такие.

Сам слышал.

Вскоре, однако, пришлось редакции съехать, а вскоре опять, и опять, и опять… И каждый раз, бывая на новом месте, я видел всё новых и новых сотрудников. Только много позже я понял тактику-стратегию всяких хозяйчиков – от владельцев газет до владельцев уличных сортиров: кадры меняются, дело идет, и можно ничего никому не платить. Ну вот какова стратегия моей редакторши? Худо-бедно какая-никакая газетенка выпускалась, бесплатно распространялась. Далее, самое главное: деньги от спонсоров и рекламодателей собирались – и между хозяйкой и родственниками делились. Какие крохи останутся – это всяким там корреспондентам да "заместителям редактора". Кстати, она ни в грош не ставила ни меня, ни моего коллегу-писателя. Ведь если ставить хотя бы в грош – надо платить, по сути – из своего кармана. Зачем ей это?! Она и за аренду помещений, судя по всему, ничего не платила: сидели на месте "до упора" – и вылетали на другое место.

Адреса меняются, кадры меняются (как в калейдоскопе!) – дело идет…

Вскоре я гонялся за своей "бизнес-вумен" по одной простой причине: надо уволиться, трудовую книжку забрать, какие-то бумажки получить, какие-то долги-копейки выбить.

Канитель страшная! То редакторша в командировке в Германии, то на отдыхе в Африке… Все это мне важно объяснял по телефону ее муж – милиционер-полковник.

А суть дела? Облапошила каких-то бизнесменов, навесила им на уши лапшу – выбила командировку в Германию; украла (украла, украла) у нас деньги – съездила в Тунис…

Прошло время, я уж стал забывать весь этот дурдом – и тут звонит мне коллега, просит прийти свидетелем в суд. Оказывается, он все терпел, и работал в той газете. И доработался… Ушел, да не может получить долг.

Пустяковый долг. Хозяйка могла бы запросто открыть кошелек, и деньги отдать.

Но зачем ей это надо?!

И вот прихожу я в суд. Заседание зачем-то начали, хотя ясно, что оно закончится ничем: ответчица не явилась – разумеется…

Сначала выступал один, затем другой – наконец, слово предоставили мне. Встаю, обещаю говорить правду и только правду и ничего кроме правды, и заявляю:

– Давайте не ломать комедию, господа! Поскольку здесь всего метров триста до конторы, где находится ответчица, предлагаю направить туда милиционера – вот он, стоит у двери, и дубинка при нем – изволтузить нахальную бабу, забрать нужную сумму денег – и вернуться сюда. Мы все понимаем, что это совершенно справедливо и разумно. Единственный выход. Десять минут на все про все!

Мой товарищ схватился за голову:

– Геннадий Иванович, что вы такое говорите?!