Владимир встал, подал Елене руку, и по взгорку они поднялись на дорогу, пересекли её, и ступая по прошлогодним листьям, молодой траве, вошли в пёструю тень редкого лиственного лесочка, вперемешку с разными кустарниками. Здесь было тихо – только птицы распевали вовсю, предвещая лето, мир, покой. Счастье… Какое-то время они шли молча, отходя от всего того сумбура, который оставался позади – и во времени, и на расстоянии. Наконец, они взглянули друг на друга – и улыбнулись, понимая, что испытывают одни и те же чувства. Постепенно к Владимиру начали возвращаться утренние радостные ощущения чистоты, свежести, ожидания чего-то счастливого, самого главного, самого важного…
Он посмотрел на Елену – вид у неё был серьезный, озабоченный, даже отрешенный. И Владимир опять удивился: какой же она кажется иногда взрослой, строгой, хотя они ровесники.
Меж тем они уже приближались к части, и вдруг Елена, совсем неожиданно, взяла его под руку: «Пройдёмся до места, где повыше, постоим, посмотрим, а потом вдоль забора дойдём и до ворот». Владимир шел молча, ощущая её руку, иногда и лёгкое касание груди, слыша шелест её платья, чувствуя запах духов, которые она успела открыть – там, на берегу. Такой запах он почти и не знал, и всё это вместе – лёгкие касания, шелест платья, запах духов – всё было одно: Елена…
Только когда поднялись на высокий вал, она отпустила его руку, и они постояли, посмотрели вниз. Въехал грузовик – карета пиршества – и майор, с Галиной и Полиной по бокам, быстро, не привлекая ничьего внимания, прошли в барак, а солдаты, по команде Желахова, унесли посуду на кухню… Грузовик фыркнул газом – и встал под навес.
Володя с Еленой, не сговариваясь, потихоньку спускались по гребню вниз – пусть уж окончательно там, внизу, всё притихнет.
Вместе зашли в отдел – там был один подполковник Ребров.
– А, молодёжь! – приветствовал он. – Знаю, знаю – доложили. Что ж, академиев мы не кончали, а уж всякой грязи повидали, похлебали… Бывает… Но учтём на будущее! Ты, Лена, сегодня свободна, а мы с Володей здесь еще останемся, поработаем…
Когда Елена ушла, Ребров молча посидел, потом крепко потёр лицо ладонями, вздохнул…
– Тут серьёзные дела, да еще эта катавасия с именинами.
Володя слушал серьёзно.
– Слушай-слушай… Полковник приезжал, говорит: где-то идёт утечка информации, может быть, и у вас. Сверху сообщили. Я выпучил глаза: не может быть! Потом слегка осёкся – вспомнил про новенькую. Он мне: знаю, о ком ты хочешь сказать, да мы вперёд тебя… тут на нас и наорали – человек на десять рядов проверенный, это вы там у себя бардак развели!
Может, и правда мы расслабились? – Подполковник поглядел в окно. – И жара эта, будь неладна… Словом, с завтрашнего дня – особый режим: приходим, переодеваемся. Рабочая одежда постоянно здесь. Условия позволяют, места достаточно. И вообще – построже!
Всё! – хлопнул Ребров ладонью по столу. – Тоже свободен. Никому – ни гу-гу. Завтра с утра планёрка будет…
Володя шел к себе на квартиру безо всяких определённых мыслей и чувств. Он уже малость привык к тому, что начальство всегда кричит, дёргает людей – на то, оно, видимо, и начальство… Ну, какие у них, к чёрту, шпионы? Вспомнив Евстрахина, он даже рассмеялся.
Вошел к себе в комнату, прилёг на узкий диванчик у стены. Время было ни то ни сё, ни день, ни вечер – пять часов. До ужина можно полежать, подумать. Елена… Да, какая-то она не такая… Он даже не знает, о чем говорить с ней. И она это чувствует – но смотрит на него по-доброму, совсем не свысока! И ему сразу легко, свободно, спокойно. А прочитать настоящие, серьёзные, умные книги – он еще успеет. Елена… Володя уже знал, что он хорош собой – да и не дурак, в конце концов! Так что соперников, здесь по крайней мере, у него нет. Правда, он совсем ничего не знает о ней… Ему приходят письма – от матери. А ей? Ничего пока неизвестно.
Так, размышляя, Володя и не заметил, как уснул. Когда проснулся, было уже темно. Посмотрел на часы – девять, на ужин идти поздно. Встал, размялся, поел, что было, запил просто водой, чтоб не возиться с чайником. Вышел во двор, постоял. Пройтись по улице? Какой смысл? Ни знакомых, ни даже прохожих – никого нет. И всё чужое. Вернулся в дом – о, вот и почитать что есть. Хозяйская полка заставлена книгами, посмотрел – есть и на русском языке. Вытянул одну: И.А.Бунин. Кто такой?.. Полистал, дореволюционный шрифт с ятями непривычен, но ничего, читать можно.
Через несколько минут Володя втянулся в чтение, ушел в другой, неведомый мир. В жизни он уже сталкивался с тем, что люди на словах-то уважительно относятся к литературе, но не читают ничего, особенно стихи. Его друзья, знакомые, обычно пропускают описания природы, всякие рассуждения, торопясь узнать: дальше-то что, и чем закончится. И он упрямо читал всё подряд, стараясь постигнуть мысли автора, и понять, зачем все эти описания, которых так много… И картина стала вырисовываться вся, полностью. Вроде, небольшой рассказ – а столько чувств, и столько мыслей – целый мир!