Мой Валентин Алексеевич оказался в другом месте, потому и уцелел – всё показывал мне игрушечного каменного слоника: девушки из группы каждому парню подарили, как талисман, провожая на войну. Единственный слоник остался, все другие – в земле, среди финских лесов…
Про Великую Отечественную Валентин Алексеевич не говорил почти ничего. Сплошная «линия Маннергейма», судя по всему; только он уже офицер, потому и уцелел, хотя прошел всю войну. Следы от ранений показывал: тут, тут, там – даже ожог от осветительной ракеты! – но обошлось, ничего серьёзного.
А в японскую войну он уже – король! Старший офицер, и даже комендант какого-то города, на Дальнем Востоке. Благодарственный лист за подписью Сталина имел – я сам видел! Подпись – чем-то красным; может, даже и не факсимиле, натуральная подпись. Жаль, не хватило у меня тогда понимания, что надо забрать бумагу себе, сохранить.
Закончив институт и оказавшись в журналистике, я написал, в общей сложности, десятки, если не сотни заметок, бесед, интервью, зарисовок о ветеранах, с ветеранами Великой Отечественной войны. С этого моя трудовая биография началась: как пришел в газету осенью 1974 года, так и строчил беспрерывно зарисовки об участниках войны много месяцев подряд – к 30-летию Победы. Газета маленькая, люди все вокруг свои, так что рассказывали мне всё абсолютно откровенно. Конечно, для газеты требовались подвиги, победы – юбилей всё-таки (да и время – советское, самый расцвет «застоя»), но, между делом, понаслушался я много, много чего…
А потом – и понаслушался, и начитался, и в кино, и по телевизору – насмотрелся. Великая Победа – это большая часть советской пропаганды – брэнд, как сейчас бы сказали. Полки книжных магазинов и библиотек заполонили мемуары генералов, маршалов, адмиралов – миллионными тиражами! Всё написано – словно под копирку…
Большой, правдивый роман о войне, «Прокляты и убиты», писателя Виктора Астафьева (классика русской литературы!), издан в 2005 году, в Москве, тиражом… 3100 экземпляров. Никому уже не нужен…
Ну, а в 1970-е годы пропагандистский рёв, пропагандистский вал вообще становился всё мощнее и мощнее, и составной частью этой пропаганды, была, повторяю, Победа. Чем более пустели полки продовольственных и промтоварных магазинов (любому дураку уже понятно, что к объявленному Хрущевым 1981 году мы коммунизм не построим) – тем сильнее, глупее, бестолковее становился пропагандистский рёв. Меня до сих пор аж передёргивает, как вспомню песню «Ой, туманы мои, растуманы» – про партизан. Дикий бабий голос выводил: «Повстречали незваных гостей – повстречали, огнём угощали, навсегда уложили в лесу…». Да ничего я не имею против песни, и даже исполнительницы – только не надо так часто петь! Спасу уже не было от партизан, от войны, от фашистов. В 1975 – 1985 году… (Как, например, псковичам в годы войны : если в деревню заходили немцы, то они что-нибудь да оставляли жителям – на еду, на посев; партизаны забирали всё подчистую. Сам слышал – от ветерана-партизана).
Да! Повсюду, по всей стране, где-то с 1965 года, торжественно открывались монументы воинам, погибшим на войне, в честь героев переименовывались улицы – и везде, в городах, городках, посёлках, зажигался Вечный огонь.
А какие монументальные съезды, пленумы коммунистической партии проводились, какие грандиозные планы вновь намечались?! А как люди работали?! Каждая фабрика, завод, предприятие – в две, три смены, да круглосуточно, да сверхурочно!.. Правда, оставалось пусто в магазинах (куда всё к черту девалось?!), но у всех на устах одно: лишь бы не было войны! Не голодные ходим, и не раздетые.
И вдруг, в сказочно короткий срок рухнуло всё, произошла «демократическая революция», в которой, по новым технологиям, уничтожены миллионы и миллионы людей!
И разрушена страна. Произошло всё то, чего добивался Гитлер.
Хотя никаких причин для революции не было – как и в 1917 году. Вот потому я и пишу, чтобы прямо назвать движущие силы всяких революций. И взглянуть прямо в глаза их лидерам. А иначе чего же огород городить?
Вернёмся к Сталину, к войне.
Но, раз уж я толкую о 60-80-х годах, столь близких мне, то сначала о них и продолжим. Поначалу имя Сталина вообще не упоминалось – вычеркнули. Только потом, потом, по телевизору, в газетах, журналах, то один, то другой крупный военачальник возьмёт – да и упомянет Сталина : Верховный главнокомандующий всё-таки. А так, конечно, одни маршалы в основном упоминались : Конев, Василевский, и прежде всего – Жуков. Жуков, Жуков, Жуков.