Ну, гробовая тишина – это тема для экономистов, социологов, юристов – и прокуроров, прокуроров, прокуроров! Уже четверть века ждёт! Тишина – это воровство всей «социалистической собственности» и завывание похоронных оркестров, отправляющих на кладбища, под красные звёздочки, героев и ударников труда, создававших эту собственность.
Однако это – события 1990-х годов, а у нас на дворе – конец 1970-х, «расцвет брежневского застоя». Время труда – в три, четыре смены, круглосуточно! Пар и дым и от заводов, и от людей валил. Время бесконечных заседаний : партийных, профсоюзных, комсомольских… И время заседаний литературных объединений. «Трудовые подвиги», правда, в стихах никто не восхвалял, подобные вирши исходили сверху. Листаю как-то, уже в «новое время», старые журналы, смотрю – Андрей Дементьев, архи-демократ, лирик – прямо хоть с лирой рисуй, и – стихотворный отклик на громадьё новых пятилетних планов.
Не-е-т, герою нашему такие воспарения духа и не снились – да и некогда. Двести строк петитом (такова норма) в каждый номер газеты, на промышленные темы, да по полному ассортименту: информации на 1-ю страницу; подписи к фото героев труда ; ну, и какую-нибудь статью… Да еще что-нибудь срочное, срочное, дырку в полосе заткнуть; ответственный секретарь бежит-рычит!
Какая поэзия, какая тут на хрен поэзия, друзья-товарищи, собратья по перу – если кто понимает, о чем речь…
Хорошо, хоть не спился, что не угробили, не загнали до смерти, не вышибли все мозги. Впрочем, подождите, мы еще с вами на фабрику, на завод, на стройку съездим… Откуда же строки-то брать?! С мест, из «трудовых коллективов» брать – дорогие друзья!
Вспомнился анекдот тех лет, тогда мно-о-о-о-го-много анекдотов рассказывали : и про Чапаева, и про Брежнева, и про нашу советскую жизнь – и про секс! Ничего не печаталось – всё передавалось из уст в уста. Да и анекдоты чаще всего – абсолютно непечатные!
Так вот, пришла в одну контору куча фанеры, а что с ней делать – непонятно. Но не обратно же отсылать – во времена повального дефицита (несмотря на круглосуточную работу!). Думали, думали, и самый главный начальник думал, и заместители, и начальники поменьше. Ничего не могут придумать.
– А позовём-ка уборщицу Марь- Иванну, она тётка толковая, уже сто лет здесь убирает, может, скажет чего…
Марья Ивановна поглядела на фанеру, подумала, вытерла рот платочком, да и сказала:
А взясти энту фанеру, сделать ероплан, сясти всем – и улететь к чертовой матери!
Однако, анекдот – это еще что, быль куда интереснее! В описываемой Тьмутаракани существовало несколько редакций, в том числе сельская газета, поскольку город-то уездный. В газете, как в любой конторе, имелись «тёплые местечки» : отдел культуры, отдел писем, где норму строк можно выполнить легко, и куда нередко сбивался «блатной» народ. А вот отдел промышленности, сельского хозяйства – проходной двор, здесь оказывался кто попало: и новички, и разные «залётные птицы», когда-то поработавшие, скажем, в областной, краевой газете – но не имевшие большого авторитета – они быстро вылетали сами. Норма 200 строк петитом, в день – она, в общем, невыполнима… Поэтому работали тут по-своему постоянные кадры : всякие ханыги, забулдыги, имеющие несколько классов образования – и университетские дипломы. Объединяло всех одно : вечная привязанность к промышленной (или сельхоз.) тематике – и «зелёному змию». До гробовой доски. До пенсии, кажется, никто и не доживал.
Когда случался черный запой, с многодневными прогулами, забубённый строчкогон тихо вылетал из редакции, отлёживался (случалось – в психушке, с белой горячкой), потом, весь такой провинённый, тихо брёл в другую редакцию. Брали!
Других-то кадров нет, да и кто станет крутиться на такой собачьей работе?! К тому же работа крайне специфическая, никакой журналистикой тут и не пахнет! Нужно «взять информацию», а для этого надо знать людей, зачастую – больших начальников (хотя и мастеров, работяг тоже надо знать; словом, всех знать!) и более-менее складно, так, как требуется для газеты (или радио – разница невелика, только на радио трудозатраты вдвое больше), изложить, написать, произнести.
В общем, люди беспросветно, с утра до ночи, «пахали»: от запоя до запоя. Притом, как бы не крутились, сколько не «гнали» строчек, больше 200 рублей в месяц не зарабатывали. Ну, так… зарплата хорошего работяги где-нибудь в шарашкиной конторе. А молодёжь стремилась к «лесным братьям» – оборонным предприятиям, укрывшимся в тьмутараканском лесу, где даже грузчик (так называемый транспортировщик) получал рублей 300.