— Может ты не в его вкусе? — предположил со смехом я, помогая ей перебраться через поваленное старое дерево, распиленное на длинные столбики.
— Такого не может быть! — самодовольно заметила Красовская.
Под ногами хрустел битый крипич, вперемешку с лопнувшим шифером. Обширный двор был усыпан строительным мусором и прочей ерундой, копившейся в заброшенном здании годами. Сейчас люди Заславсского понемного разгребали эти завалы, но ходить все равно было еще трудно.
Вблизи сооружение было еще мрачнее, чем издалека. От черных оконных провалов, поросших мхом в прошлом величественных ступенек тянуло запустеньем и унынием. Я вдруг ощутил сладковато-приторный запах ладана и свежей…
— Тут пахнет смертью, — замер я, ступив на одну из первых ступенек. Янка замерла, вопросительно на меня взглянув. Со временем она привыкла полностью доверять моим ощущениям, особенно после истории с Книгой Судеб.
— Чем?
— Тут кто погиб совсем недавно… — я огляделся, сделав шаг в сторону. От запахов кружилась голова. Перед глазми резко возникла картинка, быстро приближающейся земли, потом удар…и темнота. Остался только запах крови и смерти. — Это здесь случилось…
Я нагнулся и несколькими движениями разгреб наваленный шифер. На потемневших от времени ступеньках четко выделялось свежее бордовое пятно.
— Дворкин, пять дней назад с «крыши мира» свалился подросток. Об этом писали местные газеты и моя в том числе. Он делал селфи, соскользнул с края парапета и упал вниз, — нахмурившись, пояснила Яна.
— Все было не так… — покивал я головой, расстирая между пальцами запекшуюся кровь. — Его толкнули вниз. Он не хочет, чтобы тут кто-то был…
— Сашка, если ты хочешь меня напугать, то у тебя все получилось! — зябко поежилась Яна, переступив на своих шпильках с ноги на ногу. — Кто он?
— Пока не наю… — пожал я плечами, вставая с корточек, напряженно оглядывая окна здания. — Но он здесь и он очень силен!
— Пойдем домой! — предложила Яна. Весь ее журналисткий задор угас. Мое серьезное лицо убедило девушку, что под «крышей мира» нам делать нечего. — Я найду себе новую тему для репортажа, а ты для своей книги.
— Надо проверить, — я легко взбежал по замшелым ступенькам и ступил под своды «бутусова дома». Вверху ярко светили звезды, желтела почти полная луна. Чужая энергетика, враждебная царила в этом доме. Все его стены были пропитаны ненавистью, злобой и стойким запахом крови. Позади меня тяжело дышала Красовская.
— Ты что-нибудь еще чувствуешь?
— Да, — кивнул я, не отрывая взгляда от лестницы, ведущей на второй этаж, на котором и находилось то, что столкнуло парня с крыши и пугало меня.
— И что это? — осторожно уточнила Яна.
— Ненависть! В этом доме живет нечто, которое ненавидит меня, — испуганно заморгав, повернулся к подруге, сбрасывая оцепенение, нахлынувшее на меня от окружающих меня эмоций. Я расстерялся. В этом мире осталось немного магических сил, которые ненавидели меня с такой силой. Вышицкий навсегда исчез в Зазеркалье, а Бес погиб от руки моей тещи. Так что врагов у меня почти не осталось…Только тут явно оущущалось что-то древнее, могучее, будто я чем-то очень сильно насолил этому товарищу.
— Ненавидит тебя?! — изумилась Янка, облегченно вздохнув. Она явно повеселела после моих слов. — Кто тут может жить в этой развалюхе? Да к тому же, еще и ненавидеть тебя, Дворкин? Глупости какие…Давай поднимемся наверх, я сделаю несколько снимков для репортажа, а потом спокойно поедем домой.
— Давай, — выдавил я из себя, стараясь придать своему лицу невозмутимый вид. Ощущение, словно кто-то мне нагло пялится в спину и следит за каждым нашим шагом в этом здании не отпускало…
Яна повела меня на второй этаж. Со времени начала века, даже после того, как тут поселилил метеорологов, он ничуть не изменился. Коридор, ведущий в большую залу, больше напоминал длинный пенал в обычной хрущевке, но почему-то на стенах не осталось ни следов краски, ни следов обоев. Только разруха и подростковые наскальные шедевры, вкупе с выпирающей кирпичной кладкой.
— А ты уверена, что тут жили метеорологи? — уточнил я.
— По крайней мере так пишут в архивах, я уж, извини, это время не застала! — улыбнулась Красовская, решительно шагая по коридору с множеством дубовых дверей с облупишейся краской.
Решил заглянуть в одну из них. Пусто…Видимо предприимчивые харькочане отсюда вынесли все, что только можно было вынести почти сразу же после революции и после расселения ученых. Следующая комната так же была пуста.