— Как тогда в восемнадцатом? — жестко усмехнулся Бутус. — Тебе не надоело собирать по углам всякую шелупонь?
— Этот много сильнее…У него большой потенциал, если он видит тебя. Михаил Андреевич, вы ведь видите нашего друга? — она повернулась к замершему посреди комнаты Кононенко, наблюдающему за призраком во все глаза. Тот отчаянно закивал, мысленно готовый уже сбежать из этого страшного дома на все четыре стороны.
— Вот и отлично! — улыбнулась Милана. — Приступим…
Колдунья отступила от Кононенко на шаг, сложила руки на груди и ободряюще улыбнулась, поощряя бедного мужика. Дворкин тяжело вздохнул, набирая в легкие воздуха. Лишь бы не промахнуться…Рука с револьвером слегка дрожала. Мысли путались, но он старался попасть.
Михаил Андреевич стал посреди зала, напротив черного мраморного постамента, вздохнул, по — телячьи причмокнув губами, прикрыл глаза, широко расставив руки в сторону. Голова его запрокинулась, а постамент задрожал, будто готовый взорваться и тут же разлететься на мелкие кусочки.
Сейчас или никогда…Курок взведен, прицел…Только мушка подозрительно дергается то влево, то вправо. Господи, помоги! Дворкин нажал на спусковой крючок, потом еще и еще раз. Выстрел эхом отразился от стен, всего на миг оглушив. Время, будто замерло. Пространство искривилось. И себя, и других Петр видел, как будто со стороны.
Вот Кононенко — неудавшийся наместник нелепо падает на спину, широко открыв глаза от боли. Из уголка его губ льется тонкая струйка крови. Вот Милана резко разворачивается на пятках, а в руках у нее уже огненный клубок, который летит стремительно в сторону стоявшего за колнной Дворкина. Бутус кривляется, от чего его и без того некрасивое хмурое лицо превращается в страшную маску.
Время порвалось вместе с болью, которое охватило все тело. Годы все-таки сыграли свою роль, уклониться от заклятия, пущенного умелой рукой, Петр уклониться не смог. Его грудь приняла удар на себя. Брови и усы обгорели, оставив после себя запах осмоленной курицы. Ребра скомканные и сломанные взорвались острой болью. Он понял, что проиграл битву, но похоже выйграл войну. Сколько времени еще понадобиться Милане, чтобы найти нового человека, который сумеет порвать завесу? Годы, а возможно и столетия…Дворкин улыбнулся, поняв, что умирает, исполнив свой долг до конца. Он все-таки оказался прав и спас мир!
— Не так быстро, мой дорогой… — над его почти потухшими глазами всплыл силуэт Миланы Лесс — девчонки, которую он когда-то своими руками вынес из горящего особняка Алаиды Шпиц. Боль утихла от легкого мановения ее руки. В глазах немного просветлело. Дворкин захрипел, не в силах пошевелиться.
— Чего тебе надо? — прохрипел он, собрав последние силы.
— Все говорили, Дворкин, Дворкин — самый опасный инквизитор, а на деле…Ничего опасного! — пожала плечами чародейка, ехидно ухмыляясь. — Зауряднейший человечишко, только слишком упертый! Победить тебя оказалось очень легко…Вот только планы мои ты все-таки умудрился поломать напрочь! Хотя нет…Не поломать, лишь слегка отодвинуть во времени. И за это ты должен быть наказан! За каждую жизнь, отнятую у моих сестер! — Милана слегка прикусила нижнюю губу, раздумывая над наказанием. — Бутус! Иди сюда!
Призрак, слегка колыхнувшись под напором сквозняка, медленно поплыл к ним. Завис над головой колдуньи, строя ужасные рожи.
— А ты бы хотел обрести покой? Не сторожить этот проход в междумирье, а упокоиться в земле, навсегда покинув этот опостылевший мир? — от мысли, что задумала эта милая девочка у Дворкина зашло сердце.
— Конечно, Милана! Не поверишь, как мне надоело шататься по этим разрушенным коридорам, ночуя в этой статуе, — поспешил согласиться Бутус.
— Да будет так! Теперь у нас новый страж, который будет охранять портал от смертных. Его душа будет навечно закреплена в этих стенах, обреченная жить в страхе над справедливым судом моей наставницы Алаиды, которая вернется из Междумирья и решит, что делать с ней потом. Это будет роскошный подарок к ее возвращению. Не правда ли, Бутус?
— Э…да…конечно да, хозяйка! — раболепно добавил он, расползаясь вокруг Миланы туманом, что должно было означать с точки зрения призрака верх подобострастия.
— Да будет так! — кивнула колдунья, воздев руки к закопченному потолку, где все еще висели зажженные свечи. Именно их Дворкин увидел последний раз в жизни, да успел крикнуть отчаянное:
— Нет!
А потом тело вдруг стало легким, будто пушинка, и ничто его уже внизу удержать не смогло. Душа выскользнула наружу и с диким визгом устремилась куда-то вверх. Только сумасшедший хохот Миланы сопровождал ее по пути.