— Это что-то меняет? — настороженно спросил Мишка.
— Нет…ничего!
Это известие, действительно, ничего не изменило. Так вот откуда у Миши — не родного сына Дворкина способности прорывать завесу междумирья. Его предок тоже смог такое вытворять, только его жизнь прервалась от пули, пущенной рукой прадеда отчима, поломала планы Миланы, изменив навсегда ее судьбу.
— Ничего не меняет! — справилась окончательно с собой колдунья. Мотор чихнул и снова завелся. Видимо, даже магические машины не способны ездить на нашем некачественном бензине.
Улицы за окном сменяли друг друга. В девять часов вечера Харьков практически пуст. Редкие маршрутки, обгоняя друг друга спешат к остановкам. Медленно переваливаясь, ползут троллейбусы. Где-то в стороне прогрохотал на стыках травмай. Опелек надсадно ревел, щелкая переключателем скоростей.
— Мы опаздываем? — наконец, после нескольких минут молчания уточнил обиженный Миша.
— Не совсем, — нервно улыбнулась Милана, — просто мероприятие очень важное, а так уж вышло, что я там главный распорядитель, а нехорошо, когда гости приходят раньше хозяев.
Сын умолк, глядя в окно. Они заехали в незнакомый ему район. Проскочили несколько узеньких улиц, где вместо асфальта лежал накатанный снег. Повсюду царила унылая картина запустения. Поднялись на небольшой пригорок. Мотор опеля почти сразу же заглох, остановившись у старого домика с выбитыми окнами, заросшего травой по самую крышу. Пристроенная веранда покосилась, грозя вот-вот рухнуть. Забор из гнилого штакетника вокруг дома вплотную примыкал к ржавой ограде старого кладбища. Спутанные ветки клена образовывали над натоптанной тропинкой живой коридор, в котором валялись обертки от конфет, пустые бутылки и шприцы.
— Приехали? — спросил Мишка, выбираясь из машины в след за колдуньей.
— Это дом бывшего смотрителя кладбища. Он умер через год, как на Лысой горе перстали хоронить людей.
— А такое ощущение, что тут перестали хоронить их лет двести назад, — хмыкнул Мишка, осматриваясь по сторонам.
— Где-то так… — подтвердила Милана, пробираясь сквозь глубокие сугробы снега к распахнутой настежь двери домика.
Сын покосился на ворота кладбища, где выбитыми на жести буквами было что-то написано. Надпись была затейливая с ятями и завитушками. Он протер ее рукавом куртки, стряхнув слой ржавчины.
— Харьковское городское кладбище. Открыто в 1825 году, — прочитал он с трудом разбирая старославянский, — захоронения запрещены с 1896 года. Ничего себе! — присвистнул он удивленно.
— Миша! Иди скорей сюда! Скоро будут подтягиваться гости… — Милана стояла на пороге покосившейся веранды, уперев руки в бока.
— Запущено тут у вас все… — пробормотал он, зацепившись брюками за ржавый гвозь, который тутже сломался, превратившись в труху.
— А ты взгляни на это другим взглядом! — попросила Милана.
Мишка зажмурился, почувствовав, как в лицо пахнуло ледяным холодом. А когда открыл глаза завеса между мирами разорвалась. Вместо старой развалюхи стоял вполне себе симпатичный особнячок, а кладбище было приведено в божеский вид. Через все его пространство была протянута длинная аллейка, выложеная плиткой.
— Ничего себе! — присвистнул он.
— А ты говоришь запущено… — улыбнулась Милана.
Над головой что-то просвистело. На черном небе, украшенном серебристыми звездочками на фоне желтой полной луны с темными пятнами кратеров пролетело какое-то непонятное вытянутое тело.
— А вот и Марфа! — радостно потерла руки колдунья. — Пора принимать гостей, Мишенька.
ГЛАВА 19
Когда Мишка собрался на свидание, моя горячо любимая теща тоже времени зря не теряла. В какой-то момент ей стало очень любопытно и почти так же обидно из-за того, что любимый и единственный внук так и не показал ей свою избранницу. Светка с Дворкиным умудрились побывать даже на знакомстве с ее родителями, оценить в полной мере, а вот она как-то не попала в струю.
Острое любопытство пересилило все возможные принципы и условности. Почему всем можно, а мне нельзя, стало ключевым фактором в извечном выборе «быть или не быть». Как только за Мишкой закрылась дверь. Она тут же мгновенно собралась за внуком. И куда делись болезни суставов и повышенное даление. Эльвира Олеговна сразу почувствовала себя намного лучше, а почти самая настоящая слежка создавала полное ощущение авантюрного романа.
Стараясь держаться в тени домов, она следовала по пятам за Мишкой, изредка останавливаясь, чтобы отпустить его подальше. Внучек пошел в нее, даже походка была бабушкина. Он брел к остановке маршрутного такси, медленно переваливаясь, совсем по-медвежьи. Ждать пришлось недолго. Нужный номер троллейбуса приехал практически мгновенно. Загудел мощным движком, защелкал своими длинными усищами, заскрипел ржавыми грязными дверями. Не оглядываясь по сторонам, внук шмыгнул в самую дальнюю дверь, но Эльвира Олеговна, следуя основным заповедям конспирации, залезть в один и тот же транспорт за ним побоялась. Вместо этого она быстро прикинула сколько у нее в кошельке денег оставила Света на карманные расходы и подошла к таксистам, пьющим кофе возле сигаретного киоска «Аттика».