– Его Высокопреосвященство сам проектировал и строил этот собор, – зачем-то сказал Франциско, – сам выбирал место и едва ли не за укладкой каждого камешка следил, а добрую его часть уложил сам... Кроген-но-Дуомо строили больше семидесяти лет...
– Я знаю.
– Ах да. Ты, наверное, видела даже как его закладывают.
– Нет, в то время меня не было в Крогенпорте.
– Рута.
– Что?
– Я ведь совсем тебя не знаю, да?
– Как и я – тебя. Но еще вчера нам это не мешало.
Он промолчал. Ход вел через подземное озеро, и он все же взял ее ладонь в свою, переводя по узкому каменистому мостику, но это было не то. Не так, как раньше. Совершенно иначе.
Наконец, озеро осталось позади, и они вновь вышли в туннель. Издалека послышался чей-то голос. Эхо так сильно разносило его по всем уголкам пещер, что разобрать хоть слово было категорически невозможно. Франциско приложил палец к губам, и она понятливо кивнула, доставая из рукавов два метательных ножа, которые привычно легли на изгиб ладоней.
– ... смешно. Она непробиваема. И не пропускает звуков, хотя я и догадываюсь, что кроме хулы в мой адрес тебе сейчас сказать нечего. Мне еще не доводилось использовать сферу обуздания, а уж тем более видеть, как она действует на демонов. Тебе удалось меня поразить, ведьма, а это не каждому удается. Итак, давай-ка посмотрим...
Рута облегченно выдохнула и, упершись раскрытой ладонью в грудь мужчины, остановила Франциско, после чего, не скрываясь, вышла из-за угла.
– Дауртамрейн, – тот вздрогнул, но и не подумал повернуться, чтобы не дать ей над собою власти. – Отпусти мою сестру и скажи, где Драго. С тебя все началось. Из-за тебя мы стали такими. За тобой должок, церковник.
– У меня нет перед тобой долгов.
– Ложь, – она сделала маленький шаг вперед. Потом еще один. Убедившись, что тот не желает поворачиваться, пошла уже без остановок.
– Сделай это, и мы будем в расчете. Можешь и дальше сидеть в своей темнице или делать, что хочешь, мне плевать.
– Я ничего тебе не должен! Никому из вас, мерзкое отродье!
Свистнул нож и лезвие вошло в правую лопатку Рейна. Тот заскрипел зубами и вдруг сжал сферу. Внутри кто-то жалобно взвизгнул, и Ру опустила уже поднятый в замахе второй нож, увидев, как внутри сияющего шара мечется миниатюрный демон, яростно хлеща хвостом, норовя прыгнуть на мерцающую стенку сферы и, по всей видимости, побиться о нее головой.
– Ты знаешь, что такое пат, ведьма?
– Нет.
– В Ратлии есть такая игра – шатранж. Два игрока двигают фигурки и норовят уничтожить короля противника. Патом называют положение, когда ни один из игроков не может сделать хода, не подставив под удар своего короля. Ты сейчас в этом положении, ведьма. У тебя ничего нет, чтобы повлиять на меня. И твои игрушки, – он пошевелил лопаткой с засевшим в ней ножом, – не причинят мне ни малейшего вреда. Я же вполне могу причинить его твоему королю – твоей сестре, стоит тебе сдвинуться с места.
– Безвыходное положение.
– Схватываешь на лету.
– Но ты снова забыл об одной вещи.
– Какой же?
– Во-первых, я не обычная ведьма, – Рута усмехнулась, и человеческое обличье слетело с нее, будто пожухлая листва с дерева. – А во-вторых, я играю не одна. Давай!
Пространство пошло фиолетовыми всполохами и вдруг – взорвалось на миллиарды и миллиарды незримых частиц, осыпав и Руту, и Рейна невесомым стеклом разрушенного заклинания. А вместе с ним в руках понтификара осыпалась и сфера обуздания.
Франциско завершил рассеивание, способное рассеять магию даже архичародея, и устало вытер пот со лба. Пришлось влить в мейтрин прорву энергии, но оно того стоило.
На лету увеличившись, на каменный пол мягко спрыгнула Шайн и зло оскалилась на Его Высокопреосвященство.
– Все еще считаете, что ничего нам не должны? – ровно произнесла Рута.
– Нет... Нет! – Рейн, прикрывая ладонью глаза, чтобы ведьмы не вздумали его о чем-то попросить, попятился назад. – Убирайтесь! У меня перед вами нет долгов! Никаких! Слышите! Что б вас Тьма побрала!!! Проклятые ведьмы!!!
– Стой, – запоздало крикнул Франциско, но Рейн не услышал. Споткнувшись о камень, он нелепо взмахнул руками и споткнувшись о каменные ступеньки завалился на бок. Послышался глухой треск.
В ту же секунду повеяло жгучим холодом, и неизвестно откуда, словно раздвинув само пространство, на каменный пол ступила босая изящная девичья ножка. А мгновение спустя показалась и вся девушка.