«Облагодетельствовали, — саркастично подумал Гунтер, наблюдая развернувшуюся сцену, вполне достойную пера какого-нибудь талантливого трубадура наподобие Бертрана де Борна. — Не удивлюсь, если амант Ричарда, желая подлизаться к Элеоноре, которая, судя по всему, его терпеть не может, уже к вечеру настрочит балладу о том, как сэр Мишель де Фармер спас великую королеву от вражеского меча. Черт побери, все плюшки достаются рыцарю, а бедному оруженосцу даже спасибо не скажут! Несправедливо!»
Что бы там Гунтер ни думал, справедливость восторжествовала, да с такой силой, что германец потом целый день не мог очухаться.
Ричард, одарив сэра Мишеля, повернулся к его верному слуге.
— Мессир Гунтер фон Райхерт… — задумчиво сказал король, заодно кивая подошедшему шотландскому принцу.
Эдвард заинтересовался и решил посмотреть, что происходит возле королевского шатра. Разумеется, за шотландцем притащилась компания подданных, похожих друг на друга, как детишки из бедного приюта — нечесаные патлы, цветные клетчатые пледы и одинаково разбойничьи физиономии. Скотты поглядывали на Ричарда не то чтобы враждебно, а так, будто у них на языке вертелась какая-то еще не обретшая словесную форму гадость.
— Я могу лишь подтвердить слова моего сюзерена о всецелой преданности королю, — выродил Гунтер, когда пауза затянулась.
— Вы имеете лен в Священной Римской империи? — поинтересовался Ричард.
— Увы, но я младший сын в семье и не получил наследственных земель, — пришлось врать в глаза, а что еще делать? Не объяснять же Львиному Сердцу, что родовое поместье находится в семистах пятидесяти годах в будущем?
— И вы — оруженосец? — благосклонно уточнил король.
— Да, сир.
— Матушка, — Ричард повернулся к Элеоноре, а Гунтер заметил, что королева-мать поджала губы, чтобы не рассмеяться. Разыгрываемый куртуазный спектакль ее очень забавлял — надо полагать, Элеонора потешалась над сыночком, старательно изображавшим из себя щедрого короля и оценившим жизнь матери в единственный кинжал, пусть и дорогой. — Матушка, мессир фон Райхерт тоже помог вам в трудный час?
— Разумеется! — не сдерживая чувств, немедленно заахала Элеонора. — Доблесть этого дворянина должна быть вознаграждена королем, тем более, сын мой, вы сами видите, — подданный императора Фридриха храбро сражается за английскую корону!
Ричард снова вздохнул и, забрав у Бертрана де Борна свой меч, приказал Гунтеру:
— Преклоните колена, мессир.
«Чего? — германец начал догадываться, что именно сейчас произойдет. — Ну, знаете ли… С Элеонорой Пуату потом не расплатиться будет!»
— Претерпите сей удар и нb одного более, — скучающим голосом произнес король Англии и слегка шлепнул Гунтера по правому плечу лезвием обнаженного клинка, а затем подал специально прихваченные понятливым де Борном золотистые шпоры рыцаря. — Со шпорами я вам жалую… земли. В королевстве Шотландском.
Принц Эдвард открыл рот, а его клетчатая свита загудела, будто просыпающийся улей. Теоретически сейчас Шотландия была независимой, хотя Эдвард и признавал сюзеренитет английского короля.
— Ваше высочество, — Ричард повернулся к принцу. — Прошу вас найти для верного паладина королевы свободный лен и даровать благородному шевалье герб.
— Кхм-м-м… — выдавил шотландец, но один из громил, составлявших свиту, что-то шепнул на ухо Эдварду, и принц улыбнулся.
— Извольте, сир. Шотландия — королевство бедное, но мы не можем отказать вашему величеству в таком благородном деле. Не столь давно скончался барон Мелвих, не оставив наследника, и его земли перешли во владение короны. Посвященному вами дворянину жалуется баронство Мелвих. Королевскую грамоту на лен и герб шевалье может получить у меня сегодня же днем.
Гунтер искоса посмотрел на шотландцев, и что-то в их лицах ему не понравилось. Нахальные дикари поглядывали на новоиспеченного барона со странным выражением — наполовину сочувственное, наполовину глумливое. Ладно, с этим можно будет потом разобраться.
Хуже другое — германец понятия не имел, что говорить в ответ. Все торжественные фразы, когда-либо вычитанные у писателей-романтиков XIX века, выветрились из головы, ибо такого посвящения Гунтер не ожидал. Кажется, принято принести вассальную присягу-оммаж, протянуть руки сюзерену, коснувшись его ладоней?.. Только кто конкретно сюзерен? Ричард или шотландец?
— Милость вашего величества не знает границ, — невнятно буркнул германец, краснея под развеселыми взглядами скоттов.