— Хватит считать ворон! — настырно напомнил о себе Казаков. — Потом будешь любоваться! Мммать!!
Двое англичан пробили строй норманнов, но первого успел ранить сицилиец из отряда Алькамо, а вот второй, увидев более легкую добычу, схватил рукоять клинка обеими руками и рванулся в сторону двери. Гунтера и Сергея отделяло от врага метров десять — двенадцать, арбалет германец бросил, левая рука занята — приходится удерживать за здоровое плечо Казакова… Обоих порешит!
Сработал рефлекс. Когда на тебя с неразборчивым воем несется поднявший меч громила и в точности известно, что он собирается тебя убивать, а не кормить миндальными пирожными, ты инстинктивно, ничуть не раздумывая, примешь все меры к обороне, а уж какими они окажутся — дело десятое. Поэтому рука автоматически скользнула к поясу, щелкнул замочек кобуры, а когда англичанин находился всего в одном прыжке и начинал опускать клинок, хлопнул выстрел. Голова мечника резко дернулась назад, его опрокинуло на спину, будто пружиной, свалившееся на пол крепостного перехода лезвие высекло розовую искорку из гранита.
— Преимущество цивилизации перед средневековым варварством, — хрипло заключил Гунтер. — Как чувствовал — надо брать пистолет… Давай вперед!
На лестнице, ведущей к первому этажу Северной, пришлось потолкаться — одни торопятся вниз, другие наверх, пожилой бенедиктинец тащит на горбу раненого и ничуть не жалуется, ибо монахи в здешних войнах выполняют примерно те же самые функции, что Международный Красный Крест в будущем — они и лекари, и дипломатические представители, и обязательные спасители заблудших. Неважно, что ты умрешь — главное, получить отпущение грехов да последнее причастие перед недолгим путешествием бессмертной души ко вратам, охраняемым апостолом Петром.
— Я здесь не останусь, — замотал головой Казаков, когда они наконец очутились в большой квадратной зале с выходом на улицы города. — Это полное безумие…
Гунтер оценивающе взглянул на Сергея. Да, мессир оруженосец начинает терять, если будет позволено так выразиться, товарный вид. Резко побледнел, струйки пота льют по лицу, губы вздрагивают. Безусловно, находиться в забитом пострадавшими во время штурма сицилийцами вонючем помещении категорически не следует — заражение подхватишь немедленно. Вот, извольте видеть: норманн с накрепко перевязанной разрубленной ногой валяется возле кучи лошадиного помета, ибо доселе нижние залы башни использовались как королевская конюшня. В воздухе летают черные ниточки копоти от факелов. Местные монахи ничего не знают о бактериях и стерильности и не узнают еще лет семьсот… Но все равно требуется быстро остановить кровь. Любым способом. От гангрены умрешь через неделю, а от кровотечения — спустя полчаса.
— Сиди тут, — Гунтер устроил Казакова на солому возле стены (здесь хоть было почище) и громогласно воззвал: — Святые отцы, помогите!
Подбежал сизоносый кривой бенедиктинец в драной коричневатой рясе, подвязанной измызганной веревкой. Эдакое немытое воплощение добродетели и милосердия. Ладони — чернющие от грязи и подсыхающей крови, под ногтями вполне можно устраивать археологические раскопки с полной уверенностью, что там с прошлого тысячелетия завалялись сокровища древнего Рима. Казаков закашлялся, бросил на германца неистовый взгляд и шарахнулся от монаха, собравшегося исследовать рану своими ручищами спившегося ангела-хранителя, будто от всадника Страшного суда.
— Позвольте, — Гунтер непреклонно отодвинул святого брата, реквизировав у того принесенные тряпки.
Увы, но Казаков, сдуру решивший поучаствовать в драке, надел перед штурмом кольчугу, которая, вдобавок, была ему немного узковата. Кто не знает, с какими трудностями сопряжено снятие подобного доспеха, пускай попробует на себе — Гунтер тотчас отказался от мысли стащить с русского кольчатую броню. Придется пока обойтись повязкой поверх рукава.
— Посторонись, — рявкнули за спиной. — Давай мы его к вам положим!
Взмыленный сэр Мишель де Фармер с двумя сицилийцами приволок еще одного покалеченного. Пресвятая Дева, это же Гильом де Алькамо!
— Гунтер, подхвати его! — рычал нормандский рыцарь. — К стене, спиной прислони… Позаботься, мы обратно побежали!
И сэр Мишель, на ходу надевая свой глухой шлем с позолотой, со всех ног кинулся обратно, к лестнице. Гунтер только застонал, увидев нового подопечного.