— Нужно ковшиком вычерпывать, — деловито сказал он.
— Чего так долго? — из-за двери ванной высунулся спасенный мною неформал, выхватил свои штаны и, не дожидаясь ответа, снова исчез.
— Тёма, стой, — парнишка тщетно ткнулся в захлопнувшуюся дверь. — Дай умыться.
— Кругом полно воды, — откликнулся тот и не открыл.
На кухне творился не меньший бедлам, чем в остальных местах: горы грязной посуды, пустые пивные банки, коробки из-под пиццы и пирогов. Зато потоп её не коснулся, и серые шашечки плитки на полу остались сухими.
Лана продолжала томно страдать: “Погружаясь всё глубже и глубже, становлюсь всё темнее и темнее. Ищу любовь, но не в тех местах…”
Мы стали вычерпывать воду чашками в большой салатник, который потом выливали в кухонную раковину, а когда Тёма вышел из ванной, уже взялись за полотенца. Он постоял немного в задумчивости, недовольно морщась и сокрушенно оглядывая коридор. Затем присел на корточки рядом со мной и поинтересовался интимным тоном:
— Я только не понял. Чего ты меня хватать начала?
— Вы тонули.
Задумчиво выпрямился:
— Слышь, Макс, я реально мог утонуть.
— Так тебе и надо, — ворчливо отозвался Макс. — Сто раз говорил не спать в ванной. Где вообще все?
— Я их выгнал, — голос у Тёмы был низкий и глухой. — Голова просто раскалывалась. Думал, убью кого-нибудь, если не выметутся.
— А сейчас как?
— Лучше. Только Лану свою выруби уже.
Макс покорно отбросил простынь и отправился выключать музыку, а Тёма принес мусорный пакет и, запихнув в него все мокрые страшного вида вещи, валявшиеся на полу, ушел на кухню.
Во внезапно наступившей тишине бодро загремели кофейные зёрна.
— Эй, соседка, будешь кофе?
— Нет, спасибо. Домой пойду.
— Да ладно, нужно же отметить удачное спасение утопающего, — он выглянул в коридор. — Кстати, вопрос: а затычку из ванной не проще было вытащить?
— Вы начали тонуть, и я уже ни о чем не думала.
— Чего выкаешь-то? — он подошел ближе. — Я же не дед столетний.
Я пожала плечами.
— Тебя как зовут?
— Вита.
— Как? Витя?
Откровенная насмешка в голосе заставила поднять голову.
— Вита. А тебя?
Он небрежно взлохматил мокрый затылок и с шутливой задиристостью сообщил:
— Хамло или говнюк. Выбирай любое.
— Мне оба не нравятся.
— Сомневаюсь, что матерные варианты лучше, — бросил на ходу Макс и, обойдя меня, исчез на кухне.
— Чего ты напрягаешься? — сказал Тёма примирительно. — Ну, Артём меня зовут. Всё нормально. Мы не страшные, приставать не будем, если сама, конечно, не попросишь.
После чего иронично хмыкнув, добавил:
— А за то я уже извинился. Ну, реально, спросонья не понял, что происходит. Так как насчет кофе?
Выглядел он лет на девятнадцать, с выразительной мимикой и броскими, необычайно привлекательными чертами лица. Даже пирсинг и тоннели ему шли. Хотя мне всё равно было непонятно, зачем человеку со столь яркой внешностью понадобилось так себя разукрашивать.
Чувствуя, что снова начинаю неприлично глазеть, я машинально кивнула, и он воспринял это как согласие на кофе.
— Тебе с молоком?
Но ответить я не успела, потому что из ванны раздалась громкая мелодия телефонного звонка: «Who do you need, who do you love when you come undone».
— Тащи его сюда, — распорядился он.
Телефон нашелся на стеклянной полочке рядом с тюбиком пасты. На экране высветилось «Полина», и я отнесла его на кухню.
Из трубки сразу же раздались возмущенные женские крики. До нас долетали только обрывки фраз, но догадаться, о чем речь, не составляло труда. Полина была недовольна тем, что он устроил вечеринку. И что не отвечал на её звонки, и чем-то ещё, понятным только им двоим.
Не переставая насмешливо улыбаться, Артём молча и терпеливо слушал её, а Макс, кивнув на табуретку, поставил передо мной чашку с дымящимся кофе.
Его лицо казалось мне смутно знакомым: светлые брови, светлые, с рыжеватым оттенком ресницы и бледные, едва заметные веснушки на переносице и щеках. Прямой красивый нос и тяжелый волевой подбородок, волосы аккуратно подстрижены. И хотя взгляд был немного печальным, в уголках тёмно-серых глаз скопилось множество лучистых морщинок.
Едва я взяла чашку в руки, как Артём вскочил со стула и, распахнув створку окна, метнул телефон в ночь. После чего резко обернулся и, слегка запинаясь на «к», пояснил:
— Зак-колебала стерва.
— Зачем телефон выбросил? — с упрёком сказал Макс.