— Давай, открывай.
Ноги подкашивались. Мне казалось, я так громко дышу, что они во-вот услышат меня. Стук повторился с новой силой.
Побежала в комнату и в кромешной темноте трясущимися руками принялась шарить по дивану, где кинула трубку после разговора с мамой. Атака на дверь продолжалась. Наконец, нашла телефон, набрала номер Анастасии Фёдоровны. Каждый долгий гудок был длиною в вечность, но она так и не ответила.
Вместо этого послышался приглушенный металлический лязг её двери, и я бросилась к дверному глазку.
— Чё ломитесь? — в белом свете лампы стоял здоровенный бритоголовый внук Анастасии Фёдоровны.
— В гости пришли, — ответил один из парней.
— Нам Артём нужен, — пояснил второй.
— Здесь таких нет, — буркнул внук. — Уматывайте.
— Сам уматывай, — нагло ответил первый, но второй его тут же одернул:
— Музыка-то сверху. Нам, похоже, туда.
Они отправились наверх, а я осторожно отперла дверь и высунулась на площадку.
— Спасибо большое, что прогнали их. Как дела у Анастасии Фёдоровны?
— В больнице она.
— А что случилось?
— Сердце.
И соседская дверь захлопнулась.
Проснулась я от внезапного внутреннего волнения и тяжести. Голоса наверху стихли, но музыка по-прежнему играла. Энергичные ритмы милостиво сменились Ланой Дель Рей.
Стараясь не разлеплять глаз, я вылезла из кровати и пошлепала босиком в туалет. Однако стоило открыть дверь и сделать шаг, как нога наступила во что-то мокрое и холодное. Я включила свет и обомлела.
Весь пол в туалете был залит стекающей по стенам сверху водой. Заглянула в ванную — та же картина. Отдельные ручейки уже протекли в коридор, а на обоях у самого потолка образовалось темное влажное пятно. Ремонт мы сделали всего год назад, и папа до сих пор сокрушался, как дорого он ему обошелся.
Мигом схватившись за тряпку, я довольно быстро убрала воду с пола, но она всё равно текла по стенам.
Торопливо надев тапки и нацепив длинную шерстяную кофту с растянутыми рукавами, я вышла на лестничную клетку и, поднявшись на второй этаж, позвонила в расположенную над нами квартиру. Раздался лёгкий, ненавязчивый звон. Подождала немного, но ничего не произошло. Позвонила ещё раз, но с тем же успехом.
Приложила ухо к двери — только музыка и отчетливый звук льющейся воды. Я постучала. Сначала легонько, затем с силой. Дёрнула за ручку и дверь с неожиданной лёгкостью распахнулась.
Глазам предстала ярко освещенная прихожая и плавающие в залитом коридоре вещи.
— Есть кто-нибудь?
Мой дрожащий, робкий голос утонул в протяжно-печальном: «Kiss me hard before you go».
Крикнула громче, но никто не отозвался.
Тапочки пришлось снять, а штанины закатать. Вода была чуть тёплая и даже приятная. Свет в ванной комнате горел. Я быстро вошла и растерянно притормозила.
Из крана хлестала вода, переливаясь сплошным потоком через бортики переполненной ванны. А в ванне спиной ко мне лежал человек. Я позвала, но он не шелохнулся.
Глава 3
Я спешно перекрыла кран. Человек в ванне лежал в джинсах, голый по пояс. Колени согнуты, руки безвольно вытянуты вдоль тела. На левом плече плотный бандаж в виде короткого рукава и лямкой через всю грудь. На правом предплечье тату — две широкие параллельные полосы, охватывающие руку наподобие браслетов.
Его голову и лицо почти полностью покрывала вода.
На долю секунды мне показалось, что он умер. Однако лёгкое подрагивание ресниц успокоило.
В том, что это тот самый неформал, которого я приняла за маньяка, не было никаких сомнений: черные, величиной с десятикопеечную монету сплошные тоннели в ушах и шарик пирсинга в нижней губе.
По всей вероятности, он так напился, что уже ничего не чувствовал, ведь опустись он чуть ниже, точно бы захлебнулся.
Осторожно протянув руку, я потрясла его за здоровое плечо, но лучше бы этого не делала, потому что от моего движения парень моментально погрузился под воду.
Я поспешно схватила его под мышки, уперлась коленками в бортик, и потянула наверх. Приподнять получилось, но долго удерживать в таком положении вряд ли.
Рукава кофты намокли и стали тяжелыми. Спина напряглась. Но он всё-таки пошевелился. Сжал мой локоть, нахмурил брови и, сделав глубокий вдох, открыл глаза. Очень яркие, сине-голубые. Чистые и блестящие. Несколько секунд непонимающе смотрел, а затем неожиданно, не дав и рта раскрыть, обхватил второй рукой меня за шею и начал целовать. Прямо в губы. По-настоящему. Так, словно у нас любовь и страстные отношения.
Я с силой оттолкнула его, но парень крепко уцепился за рукав. Попробовала вырвать руку — бесполезно. Надо же было так попасть. И кричать бессмысленно. Через музыку никто не услышит.
Запаниковав, я попыталась вылезти из кофты, тогда он наконец отпустил и удивленно приподнял одну бровь.
— Ты чего?
По его недоумевающему виду можно было подумать, будто целоваться с незнакомым человеком — в порядке вещей.
— У вас тут потоп. А у нас обои в коридоре уже мокрые, — срывающимся голосом пролепетала я, отскочив на безопасное расстояние.
Парень выглянул за бортик ванной и посмотрел на залитый пол:
— Заснул, наверное.
— Если вы нас зальёте, придется оплачивать.
— Плевать, — он небрежно отмахнулся. — А ты кто? Соседка что ли?
Я кивнула.
— Ну, извини, — он рассмеялся, вытирая мокрое лицо ладонью. — Думал, кто-то из гостей.
Улыбка у него оказалась широкая, белозубая и жизнерадостная.
Стараясь не опираться на руку, где был надет бандаж, он неуклюже вылез из ванной. Вода ручьями стекала с его волос и джинсов.
— Там в дальней комнате в шкафу возьми простыни, — он сдернул с батареи махровое полотенце и стал вытирать голову здоровой рукой. — Любые. И штаны мне принеси. Серые спортивные. На балконе висят.
У него были резко очерченные ключицы, крупный кадык, острые плечи и большие ладони с длинными пальцами. На открытом плече и в районе груди подрагивали вполне заметные мышцы.
Парень оторвал полотенце от лица и, сообразив, что я разглядываю его, вопросительно уставился в ответ. В следующий же момент я выскочила из ванной.
На полу плавали тапочки, зонтик, пробка от шампанского, жестяная банка из-под пива и рекламные буклеты. Декоративные подвесные полки в коридоре были заставлены грязными стаканами и бокалами с недопитым вином. Широкая поверхность зеркала зацелована губной помадой различных цветов. Посреди гостиной стоял неубранный стол с тарелками, бутылками и остатками еды. Край толстого ковра на полу уже пропитался водой.
Стоило отворить дверь в дальнюю комнату, как в лицо тут же ударил порыв холодного промозглого воздуха. Балкон был распахнут настежь, и вещи на бельевой веревке отчаянно рвались в непроглядную ночь.
Длинные голубые шторы хлопали и надувались, как паруса. Леденящий ветер тут же проник в глубокий вырез майки, грудь покрылась мурашками, мокрые ноги вмиг заледенели.
На широкой, застеленной шелковым покрывалом кровати валялся ворох одежды, стеклянная пепельница на тумбочке была забита окурками и фантиками, в кресле осталась чья-то красная зажигалка.
Однако внутри большого, во всю стену шкафа-купе царил идеальный порядок. Полотенца нашлись на средних полках, безупречно выглаженные и сложенные по цвету. Простыни чуть выше. Из шкафа пахло лавандой и сиренью. Я вытащила стопку банных полотенец и несколько простыней, а когда вспомнила про штаны и подошла к балкону, за моей спиной кто-то произнес:
— Сколько времени?
Тихий, едва различимый голос. Оглянулась — никого. Быстро сдернула штаны с веревки, захлопнула дверь и только развернулась к выходу, как громкий шорох заставил присмотреться к тёмному углу между кроватью и шторой. Там что-то копошилось.
Послышался глухой сдавленный стон, и на голубом покрывале появилась рука.
— Сколько времени? — повторил голос так тихо, что я скорее догадалась, чем расслышала, потому что музыка продолжала играть.
— Двенадцать. Может, больше.
Наконец, после непродолжительной войны со шторой, из-под неё выбрался светлоголовый заспанный парнишка в длинной футболке и широких штанах.