Рэн рассмеялся.
— Я это запомню. Спасибо.
Эш уважительно склонил голову.
— Я оставлю вас с Безой развлекаться. И ради тебя позабочусь о Чу Ко Ла Та. Продолжай держать оборону против паразитов, желающих сломить барьер.
Он пошел к Чу, лежащему без сознания.
— Ашерон? — Рэн постарался правильно выговорить имя на атлантском диалекте с твердой «Ш» и ударением на «Е». — Шериста.
Спасибо.
Эш дважды ударил кулаком по груди, для атлантов этот жест — кровная семья.
— Atee, mer, atee.
В любое время, брат, в любое время.
Сказав это, Ашерон развернулся, поднял Чу и исчез. В следующую секунду все вокруг ожили.
Однажды Эшу и правда нужно будет объяснить полный спектр своих сил.
Но не сегодня.
Этим вечером Рэну нужно запечатать врата и поймать одну крысу. Ту, чьи глаза расширились от страха, когда она увидел восемь Рэнов, готовых вступить в бой.
И один из них был невероятно зол и жаждал крови за избиение по приказу Койота.
Рэн оставил армию своих двойников разбираться с остальными, а сам направился к Анукувэйя. И как только брат увидел, кто идет за его шкурой, то сделал то, что Койот умеет лучше всего.
Побежал.
Рэн ускорился, направляясь вглубь пещеры за Койотом. Устав от погони за зайцем, он переместился, возникнув перед братом.
Оглядываясь на преследователя, Койот врезался в грудь Рэна.
Тот взирал на него безжалостно. Анукувэйя упал на землю и стал отползать с перекошенным лицом одержимого персонажа из фильма ужасов.
«Вставай и сразись со мной как мужчина, каким ты себя называл…»
— Я никогда не пойму, как отец мог быть столь слеп в отношении твоей истинной сущности.
Наконец, обретя немного мужества, Койот встал и с вызовом поднял подбородок.
— Что собираешься сделать? Убить меня?
Рэн вытащил из сапога кованный нож и глянул на него. Одна из немногих вещей, которые ему удалось сохранить со своей человеческой жизни… одна из немногих, что у него была. Простой и изящный, на одной стороне лезвия выгравирован ворон, а на второй — колибри. Небольшая причуда, которой он поддался однажды ночью, когда не смог уснуть. Слишком много горьких воспоминаний зачастую лишали его покоя.
Но он всегда питал огромное пристрастие к оружию.
Еще с малолетства одной из изучаемых им наук стала металлургия. Рэн смотрел, как кузнецы выплавляют различные составы, и запоминал, чтобы потом повторить без свидетелей.
К своему двадцатилетию он самостоятельно делал все свое оружие. Лук, стрелы, боевую дубину и ножи. И благодаря «шуточкам» Койота научился спать с оружием на тот случай, если их тронут или испортят, чтобы ему сразу же становилось об этом известно.
Нет ничего хуже, доверить свою жизнь оружию, которое будет повреждено или сломано во время боя.
И у Рэна есть шрамы, доказывающие это. До бессмертия его единственной гордостью было оружие. В отличие от людей оно не издевалось над ним. Не бросало, а защищало, как никто прежде.
Эти ощущения до сих пор не изменились.
На самом деле его домашний гараж оборудован под кузницу. Он мог летать и перемещаться, поэтому не ездил на машинах. Зачем попусту занимать огромное пространство, если он мог использовать это место для единственной вещи, приносящей ему удовольствие.
— Ответь хоть что-то, — зарычал Койот.
— Прости, я на секунду задумался.
— Ты сбрендил?
Рэн рассмеялся.
— Учитывая наши гены? Наверняка. — Вздохнув, Рэн прищурился, глядя на брата. — Ответь мне… помнишь, на мое девятнадцатилетние я сделал в подарок тебе и отцу одинаковые наборы ножей?
— Да? И что?
— Помнишь, что ты сделал?
— Нет. Я даже не помню, что с ними в итоге произошло.
«Конечно, нет. С чего бы?»
— А я помню. — Очень отчетливо, хотя отдал бы многое, чтобы стереть эти воспоминания. — Я сделал тебе первому подарок, и ты меня убедил, что отец не примет подарок от меня. Раскритикует за качество. Поэтому я позволил тебе отдать ножи, а сам наблюдал со стороны. Он подумал, что их сделал ты и обнял тебя за подарок.
— Отец не очень хорошо поступил.
— Нет, Анукувэйя, это ты всегда поступал плохо. Ты темная лошадка. Коварное существо из мрака, которое делает вид, что принадлежит свету. Блестит и переливается, только полый внутри. Ни капли преданности. Когда мы были людьми, я этого в тебе не замечал, потому что любил своего брата. Не хотел видеть и признавать. И даже когда Бизон рассказал нашему отцу, что это я сделал ножи, лучше которых ему не доводилось видеть. Впервые в жизни отец посмотрел на меня без презрения. Но ты не смог этого пережить. Ревность разъедала тебе душу. Ты не захотел подарить мне даже двух минут его уважения и любви. Вместо этого ты с помощью термоудара испортил лезвие и показал его отцу, который поблагодарил тебя, что ты уберег его от смерти из-за моей некомпетентности. В ярости отец метнул в меня бракованный нож, пока я в одиночестве ел ужин на кухне.