Слишком благодарная, чтобы спорить или начинать с ходу расспрашивать его о клыках, Катери свернула за угол и замерла как вкопанная перед тройной развилкой коридоров. Она доверила выбор Рэну, поскольку не знала, куда они направляются.
Он свернул налево, размашисто шагая с грацией хищника.
Катери практически бежала, чтобы не отставать от него. Один его шаг равнялся ее двум с половиной.
– Как мы вообще сюда попали?
Рэн поморщился от вопроса, на который совсем не желал отвечать. Он ненавидел ставить себя в глупое положение или становиться объектом насмешек. Однако, по-видимому, его единственная цель в жизни – служить образцом несовершенства и некомпетентности.
«Спасибо, судьба. Безумно благодарен за такую честь».
Не желая трусливо скрывать правду, Рэн ответил:
– Я пытался переместить нас к Сину, но каким-то образом затащил сюда. Я в курсе, что это глупейшая ошибка, лады? Я делаю все возможное, чтобы поскорей исправить свою оплошность.
– Эй. – Катери заставила его остановиться. – Все в порядке. Ты пытался мне помочь. Я не собираюсь жаловаться, когда ты рисковал жизнью, спасая меня, мало того, сейчас истекаешь кровью. За кого ты меня принимаешь? И, кстати, спасибо. За все.
Она поднялась на цыпочки и запечатлела на его щеке быстрый целомудренный поцелуй.
У Рэна отняло дар речи. В голове эхом звучали ее слова, а кожа горела от прикосновения мягких губ. Ему до боли хотелось тесней прижаться к ней и насладиться сладостью рта.
Честно говоря, своим поведением Катери сбила его с толку. Никто и никогда не применял к нему презумпцию невиновности. Его всегда заставляли платить за ошибки и очень дорого.
– Мне следовало подумать о такой возможности.
Катери фыркнула.
– А мне кажется, это тут совсем не при чем. Кроме того, мы были немного заняты, пытаясь выбраться из смертельно опасной ситуации. Из всего произошедшего за последние несколько часов, это не так уж плохо. – Она махнула на его дубинку. – По крайней мере, мы вооружены и готовы к бою. Ну... во всяком случае, ты. Слава богу!
Великодушие ее души очаровало его. Рэн часто слышал рассказы, будто у людей добрые сердца, но так редко сталкивался с подобным, что ее добродушие застигло его врасплох. Большинство людей, с которыми ему довелось иметь дело, были корыстными и холодными.
Беспощадными.
Как его семья.
Покинув здание, Рэн замедлил шаг. В ту секунду, как они вышли за дверь, наложенный гламур развеялся и вместо казино «Иштар», куда, как он думал, их перенесло, строение обрело свою истинную форму. Старая, обветренная за века серая каменная постройка в городе, полном подобных зданий. Полуразрушенные дома выделялись на фоне темного, дышащего безнадежностью пейзажа. В этом месте не было ничего приятного или красивого.
Хуже всего то, что Рэну чертовски не хотелось возвращаться сюда и всколыхивать воспоминания, которые он предпочитал похоронить навеки. Первый Страж был прав. Он истязал сам себя сильнее, чем любой мучитель.
И эта мысль напомнила ему первую встречу с Ашероном, бессмертным лидером Темных охотников. Хотя внешне Ашерон казался юным – он умер в двадцать один год – он был одним из старейших и мудрейших существ, с которыми Рэн когда-либо встречался.
Прекрасные точеные черты лица, и лишь серебряные глаза выдавали в Ашероне истинно древнюю сущность.
– Жизнь несправедлива, Рэн. Она нелегка и определенно не для робкого десятка. У всех есть прошлое. Вещи, подобные удару промеж глаз. Старые обиды. Грехи. Сожаления, которые мешают спать и не дают покоя, пока ты не начинаешь бояться за собственный рассудок. Предательства, от которых душа кричит так громко, что ты удивляешься, почему никто ее не слышит. В конце концов, все мы одиноки в личном аду. Но в жизни главное не научится прощать обидчиков или забывать прошлое. Речь о том, чтобы простить себя за слабости и совершенные ошибки. Да, люди все время нас разочаровывают. Но самые горькие уроки мы получаем, когда сами подводим себя. Когда мы отдаем свою веру и сердце не в те руки, которые вводят нас в заблуждение. И хотя мы можем ненавидеть предателей, больше всего нас съедает ненависть к себе за то, что подпустили их так близко к себе. А из головы не уходят два вопроса. Как я мог быть столь глуп? Как я мог позволить им обмануть меня? Все мы проходим через это. Так называемое человеческое братство убогости и страданий.
Рэн встретился взглядом с юным атлантом.
– Скажи, Ашерон. Как нам снова обрести мир и покой, когда мы причинили много зла себе и другим?
– Если нам повезет, в один прекрасный день мы найдем единственного человека, который будет свято хранить наше доверие, оберегая ото всех нападок. Единственная душа, способная восстановить нашу веру в людскую порядочность и доброту, и пускай жизнь порой немилосердна, она все же остается самым удивительным в мире подарком. Пока же этот день не наступит, нам стоит не забывать, что «дом» – это не определенное место или человек. Это наше внутреннее чувство. То божественное прикосновение, которое зажигает огонь в наших сердцах, сжигая прошлое и боль, пока не оставляет ничего, кроме теплоты, позволяющей нам любить кого-то больше себя. Жар, который растет, когда мы делаем правильные вещи, хотя остальные стремятся нам навредить. И как бы банально это не звучало, миру известно, что одна жизнь затрагивает тысячи других, обучая всеобщему уважению. И хотя ты не столь значим для всего мира, но для любящего тебя сердца ты центр вселенной. Зная это, тебе никто не сможет причинить боль, если ты сам этого не позволишь. Единственная сила, которая у них есть, не взятая насильно или вытребованная. А та, что мы дали им осознанно сами. И в то же время важно, что мы ценим других так же, как и себя лично.
Даже притом, что ему хотелось верить Ашерону, Рэн ответил с насмешкой:
– Атлант, по твоим словам все так легко.
У Ашерона вырвался короткий горький смешок.
– Истина всегда проста, но путь к ней покрыт терном с кучей ловушек. Наши страхи и эмоции затмевают даже самый яркий день и чистейшую правду. Слова ничего не стоят в отличие от действий. Ты не можешь посадить сад, не вскопав почву. И ничто новое не сможет прорасти, пока старое не погибнет. Похорони прошлое, Рэн, чтобы будущее зародилось неоскверненным. Нам не подвластно изменить уже совершенное, но мы можем повлиять на то, что собираемся сделать.
Последние слова намертво запечатлелись в сердце Рэна, и он пронес их сквозь века.
И сегодня он собирался, во что бы то ни стало, защитить рядом идущую женщину.
Катери бледнела все сильней, рассматривая мрачные окрестности. Еще никогда ей не доводилось видеть более ужасающего места. Огромная желтоватая луна возвышалась над городом, напоминающим готические пейзажи из фильмов Тима Бертона. Эхо жалобных криков, молящих о пощаде, и звуки пыток сливались с диким смехом, будто кто-то или что-то наслаждалось болью мучеников.
От нехорошего предчувствия по спине Катери пробежал холодок.
– Это ад?
– Ближе к нему, чем хотелось бы.
Рэн остановился и осторожно потянул ее в затемненный переулок.
Не успела она открыть рот, как он прижал палец к ее губам. Тут Катери услышала звук чего-то ползущего по площади, где они находились мгновение назад. Выпучив глаза и затаив дыхание, она ждала, когда существо уберется подальше, и вокруг станет относительно тихо.
– Я должен вытащить тебя отсюда, – прошептал Рэн ей на ухо.
Катери была обеими руками «за».
– И тебя тоже.
Рэн перевел взгляд на свое раненое плечо.
– Меня пометили. Я не смогу уйти. Куда бы я ни отправился, они выследят меня и утащат обратно.
У Катери сердце кровью обливалось из-за печальной обреченности в его голосе. Казалось, Рэн смирился с тем, что ему придется здесь умереть. Только она во что бы то ни стало, помешает этому.
«Возможно, мне нечем похвастаться, но я преданная до безобразия».